Мила Бояджиева - Золотая рыбка

- Ну... - Развернувшись, она в упор уставилась на Вову миндалевидными черными глазами. - В эту игру мы уже играли - кто кого переглядит... Если помнишь, я не моргнула ни разу. А сейчас точно скажу... Тебе, Вовка, пи-пи пора. Пивка перехватил и теперь о санузле своем совмещенном мечтаешь.

- Цинизм прекрасной даме не идет. Ты нежная. А вы - строгая, - без выражения, скороговоркой произнес Вова, обратившись к Полине. Он явно сосредотачивался. - Задумайте что-нибудь. Повторяйте мысленно. - Вова улыбнулся. Лицо у него оказалось совсем не молодое и почему-то трезвое. Полина смотрела прямо в переносицу крупного мясистого носа, на которой поблескивала серебряная дужка очков, и повторяла про себя первое, что пришло на ум, вернее, что крутилось в голове с утра.

- Алла в своем репертуаре. А с вами сложнее. Можно? - Вова сомкнул пальцы на Полинином запястье и закрыл глаза. Лицо его вдруг просветлело. Ну конечно! Я так и думал - Омар Хайям:

Никому не могу свою тайну открыть.

И ни с кем не могу я о ней говорить.

Я в таком состояньи, что суть моей тайны

Никогда никому не могу разъяснить,

прочел он нараспев. - Я уловил только первую строчку, остальное знал. Кстати, вы поняли, о чем это? Мне, вроде, иногда понятно. А иногда - нет... Ну, счастливо, милые дамы.

Он вышел, помахав женщинам.

- Эй, сэр Нострадамус, а мне подарите стишок? Я предпочитаю Сергея Михалкова. - Открыла окно Алла.

- Вот бы и предпочитала. А ты жадничаешь, хотя все уже, что хочешь, по карманам рассовано. - Мерси, мон шер.

- О чем это он? - спросила Полина, когда они, снова влились в поток автомобилей. - Похоже, очень против Мексики настроен.

- Да не лечу я ни в какую Мексику! Шефу соврала, чтобы месяц на даче отсидеться. Дела есть, личные.

- А... Значит, Владимир тоже у вас на фирме работает?

- Никогда. Мы в одной конторе после института вместе пахали. Вовку все жалели, - сразу видно, шизанутый. Но по началу хоть вундеркиндом был биномы Ньютона с трех лет доказывал или что-то там ещё грандиозное. А потом НИИ заурядный. Настроения какие-то эзотерические. Крыша, полагаю, на гормональной почве поехала... С женщинами у него была напряженка. Где-то с трудом Жаннку раздобыл. Такую-же подвинутую, естественно, - сын весь в родителей. Таким людям рожать нельзя.

- Откуда же он про Мексику узнал? - допытывалась Полина, скрывая охватившее её волнение.

- Да ничего он не узнал. Наобум ляпнул. У него словесный понос. Из тысячи слов какое-то в яблочко и попадет. Я загадала: хочу быть счастливой и богатой. Любая барышня то же самое в уме держит. Вот он про жадность и ляпнул, на всякий случай. А на тебя глянул, видит - смурная. У шизиков чутье исключительное. Ну и сразу - смутные пророчества. У всякого задумчивого человека, даже если он курс валюты в башке прокручивает, какая-нибудь философская идейка на периферии отсвечивает. Они на это рассчитывают, "парапсихологи".

- Наверно, ты права... Мы на ты?

- Естественно. Мы ведь теперь с тобой "един в двух лицах". Завтра подтягивайся к девяти, я тебя живо на службу оформлю и всем премудростям обучу. А если поладим, ты, Инка, не дрейфь, место в нашем "Атланте" для способного человека отыщется. Считай, началась пруха. Ведь, небось, к нам не к первым пришла работу искать? Уже и в людях и в своей везухе разочаровалась.

- У тебя с ясновидением не хуже, чем у Володи получается. Все точно.

- Логика. На свежую, здоровую голову. - Алла постучала пальцем по виску с черным завитком. - Эх, если б не этот "чайник", Аллочка сидела бы сейчас в глубокой ж...

Глава 5

Много раз Полина потом вспоминала дождливый день, и все в нем казалось странным. И "пруха", неожиданно подбросившая ей выигрышный билетик, и симпатия Аллы, относящейся к типу женщин, Полину в упор не видящих, поскольку ни опасности ни добычи эти "курицы" для "хищниц" не представляют.

Но главное - неотвязное чувство осуществляющегося сна или видения брюнетка в красном платье на фоне пестроглавого собора, человек в кабинете с простым, добрым лицом. Алла с лету сократила её имя именно так, как сделала она когда-то в своем тайном дневнике и как называл её Вадим. А Вова, - он угадал не просто одну строку, а все, крутившееся в голове Полины четверостишие. Правда, оно и так мелькало весь день без всякого смысла, а во время теста Володи наверняка переплелось с другими вариантами "задумок". Но такое попадание... Это же не просто "хочу быть счастливой и богатой"...

Полина с успехом проработала месяц в отсутствии Аллы. Та вернулась в приподнятом настроении и в упор посмотрела на заместительницу:

- Ну, теперь просекла, что это за "Мексика"?

- Н-нет... - пригляделась Полина. - В горах загорала?

- Балда! Ты бы развивала в себе наблюдательность, красивая. Глеб Борисович в дамах слабость и рассеянность не уважает. Фирма у нас не та. Передовой фронт финансовых баталий.

- Если честно, я и тут ещё не очень разобралась, - призналась Полина.

- А так задумано. Осознавай важность своего дела и не вникай. Кстати, я перехожу в отдел маркетинга. Белое кресло оставляю тебе. И шефа. Он, между прочим, холост.

Полина не знала, что умеет так предательски бурно краснеть. Алла читала её мысли, словно они были написаны на лбу. За промелькнувший месяц шеф наезжал в офис не более десяти раз, оставляя секретарше точные инструкции по поводу поведения с клиентами. Данные на каждое интересующее Глеба лицо были внесены в компьютер. Там же находились и особые пометки, означающие тактику Полины - от эмоциональных: холодно-тепло-горячо, до конкретных деловых указаний - кому куда, когда позвонить, какие бумаги прислать и что взять.

Глеб был сосредоточен, лаконичен, деловит. Но этот человек не мог не увлечь юную особу, живущую воображением - его окружал ореол тайны и значительности.

Алла взяла шефство над Полиной - приглашала её пить чай в свой кабинет, и скоро между двумя столь непохожими женщинами завязалась дружба. Прежде всего, Ину изумило, что Алла намного старше её и растит десятилетнего сына. Правда, с помощью бывшей свекрови, живущей в Москве. Сама же Алла предпочитала проводить время в загородном коттедже, принадлежащем второму мужу - человеку, делающему карьеру по "спортивной части".

Вниманием мужа Алла, очевидно, сильно дорожила и не жалела ни сил, ни денег на поддержание своего имиджа сексапильной южанки.

- Мне тридцатник забыла когда стукнул. Может и вчера. Только фейс я ещё в институте надорвала - ночные посиделки, - я ведь в общаге жила, - дым столбом, портвейн "Три семерки" и так далее. Между прочим, аборты тоже на внешнем виде отражаются. Особенно, ранние и в условиях советской медицины... В общем, трудная комсомольская юность. Пришлось золотые нити вшивать. Личико, шейка, декольте, - Алла продемонстрировала профиль и анфас. - Только такая независтливая фефела, как ты, могла не заметить. Я как после "отпуска" вернулась вся гладенькая, словно Алла Пугачева, наши бабы языки проглотили. А то охали, жалели: "Аллка такая красивая, но увядающая. Кавказки быстро стареют. А её Генка - мужчина в самом расцвете. К тому же - спортсмен."