Эдгар Уоллес - Фальшивомонетчик

Джейн кивнула головой и стала рассказывать прерывающимся от волнения голосом:

— Он сообщил мне, что отец Питера был сумасшедший… точно так же, как и его дед… И что вообще все члены его семьи ненормальные. Но есть еще что-то другое, Марджори, чего я не могу рассказать вам. Мне до сих пор казалось, что я совершенно равнодушна к Питеру, а теперь мне страшно…

— Вы боитесь Питера? — прервала ее Марджори.

— Нет, мне страшно за него, — промолвила Джейн, дрожа от волнения. — Не думаю, чтобы я действительно любила его, но… но мне так безумно его жаль!

Марджори ничего не сказала на это.

— Питер — сын сумасшедшего? — переспросила она после некоторого молчания. И затем добавила, — Быть может, он и есть Ловкач?

Эти слова заставили Джейн вздрогнуть от ужаса.

— Нет! Нет! Нет! — воскликнула она. — Неужели вы говорите о фальшивомонетчике?

— Ну да, именно о нем, — спокойно заметила Марджори.

Лишь теперь Джейн поняла, какую она сделала непростительную оплошность: она посвятила в свою тайну женщину, которая была ей глубоко несимпатична и которой она совсем не доверяла.

— Какое нелепое предположение! — она старалась говорить совершенно спокойным голосом. — Я лишь рассказала вам то, что мне поведал Базиль и что, несомненно, было вам уже известно.

Марджори обняла Джейн:

— Видите ли, я утешаю вас, хотя, в сущности, никогда не любила вас и чувствовала, что вы ненавидите меня. Вероятно, вам известно, что я давно уже безнадежно влюблена в вашего Питера?

Джейн послышались насмешливые интонации в ее голосе. Одно время ей даже показалось, что Марджори просто шутит.

— Вы искренне привязались к нему и жалеете его, а это первый шаг к любви, — продолжала Марджори. Она тяжело вздохнула, подошла к зеркалу и принялась подкрашивать губы.

— Значит, Базиль рассказал вам, — продолжала она резко. — Что ж, мне очень жаль бедного Базиля. Он такой забавный.

— Почему же вы жалеете его? — спросила Джейн.

— Потому что, — сказала Марджори медленно, с расстановкой, без малейшего волнения, — я думаю, что ему осталось недолго жить.

Джейн испуганно уставилась на нее.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я хочу сказать, что, если он рассказал Питеру и если Питер знает…

Джейн приготовилась услышать что-то необычайное, но Марджори не окончила фразу и громко рассмеялась. Вдруг она внезапно оборвала смех и наклонила голову, как бы к чему-то прислушиваясь.

— Я слышу внизу, в передней, шаги Дональда, — заметила она. — Вероятно, он думает, что я раскрываю вам тайны его пациентов. Пойдемте вниз, я хочу взглянуть на Питера. И не забудьте, что я безумно влюблена в него.

Хотя она сказала это шутливым тоном, но Джейн было не до смеха.

— Я вам не соперница! — сказала она.

Марджори окинула ее странным взглядом, значение которого ускользнуло от Джейн.

Ночью Джейн решилась написать отцу и рассказать ему всю правду. К счастью, в комнате ее оказалось много писчей бумаги, и она могла испортить с десяток листов, прежде чем написать обстоятельное, толковое письмо. Джейн была абсолютно уверена, что отец ее, возмущенный всем происшедшим, немедленно приедет и увезет ее с собой: ведь муж ее оказался фальшивомонетчиком, ему, быть может, грозит пожизненная каторга.

Был уже час ночи, когда Джейн, наконец, окончила письмо к отцу. Но, перечитав его, тотчас же сожгла в камине.

Она почувствовала невероятную усталость и, потушив свет, в ту же минуту уснула.

Сквозь сон она услышала стук в дверь — тихий, но настойчивый.

Джейн проснулась. Сердце ее учащенно билось.

— Кто там? — дрожа от волнения, спросила она.

— Я, Марджори, впустите меня.

В голосе молодой женщины слышался страх.

Джейн соскочила с кровати, открыла дверь и впустила ее.

— Закройте дверь. Заприте ее на ключ, — прошептала Марджори и ухватилась за Джейн. Руки ее были холодны, как лед.

— Что случилось? Чего вы так испугались? — спросила Джейн.

При свете лампы Марджори показалась Джейн необыкновенно бледной.

— Где вы разместили Дональда?

— Ему отвели комнату в другом конце дома, — ответила озадаченная этими вопросами Джейн.

Ей показалось, что Марджори вздохнула с облегчением.

— Если бы он услышал, что я здесь и мешаю вам спать своей болтовней, он непременно пришел бы сюда, а я не желаю видеть его, — объяснила она.

Джейн стало зябко, и она подбросила дров в камин. Она не знала, долго ли Марджори пробудет еще в ее комнате, но должна была сознаться, что в эту минуту, когда ей было почему-то жутко, она рада была даже ее обществу.

Марджори пододвинула к камину большое кресло и уселась, грея у огня озябшие руки.

— Вероятно, вы подумали, что я сошла с ума, когда спросила вас о Ловкаче? — неожиданно спросила она. — Надеюсь, что вы не рассказали об этом Питеру.

— Я мельком увидела Питера после нашего разговора, — ответила Джейн, стараясь говорить спокойно. — А у вас есть какие-нибудь догадки насчет Ловкача?

Марджори пожала плечами и ответила совершенно равнодушным тоном:

— Меня он просто интересует, потому что все только о нем и говорят. Во всяком случае, — добавила она, метнув быстрый взгляд на Джейн, — скоро его упрячут в тюрьму, и все тогда вздохнут свободно.

Джейн заметила, что молодая женщина произнесла последние слова с какой-то особенной ненавистью, как будто она лично была заинтересована в поимке преступника.

Марджори, со свойственной ей болтливостью, уже перешла на другую тему.

— Какой, однако, болтун этот Базиль! — воскликнула она.

— А вы давно его знаете? — спросила Джейн, скорее просто для того, чтобы поддержать разговор.

— О да, уже много лет, — ответила Марджори. — Ведь мы не всегда жили на Харлей-стрит. Вероятно, вы и не знаете, что когда-то у Дональда была лишь грошовая практика в южной части Лондона.

Джейн с удивлением слушала свою собеседницу, а та как будто находила удовольствие в разоблачении тайн прошлой жизни своего мужа.

— Дональд был замешан в каком-то темном деле, которое грозило окончательно погубить его карьеру, — продолжала она. — И тут вдруг ему улыбнулось счастье, и он нашел своего первого богатого пациента. О, не думайте, что это был Питер. Нет, это был некий таинственный господин Лукер, который страдал ипохондрией и всецело доверился Дональду. Отсюда и пошло наше благополучие. Я, конечно, не отрицаю достоинств Дональда как врача, но считаю, что он, главным образом, действует путем убеждения на психологию пациента. А это именно то, что требуется в богатом Уэст-Энде. Старые дамы теперь не могут обходиться без его медицинских советов, которые действительно замечательны. Он посылает всех пациентов в известные ему курорты. Раньше отправлял некоторых из них в Висбаден, но там они попали, к несчастью, на местного доктора, который вылечил их, и мы, таким образом, лишились части нашей практики. С тех пор Дональд никогда не посылает своих пациентов за границу.