Вильям Ходжсон - Пираты – призраки

Вильямс повернулся и, заметив меня, сказал:

– Бог мой, опять это началось!

– Что? – спросил я, хотя и уже догадывался о том, что он имеет в виду.

– Опять эти паруса, – ответил он, показывая в направлении фор-бом-брамселя.

Я бросил быстрый взгляд на фок-мачту. Весь подветренный край верхнего паруса трепыхался по воздуху, от мачты до конца рея. Чуть ниже был виден Том, он как раз перебирался на ванты брам-стеньги.

Вильямс снова заговорил:

– Вот так мы потеряли двоих. Все чудовищно схоже.

– Двоих матросов? – воскликнул я.

– Вот именно, – выдавил он из себя.

– Что-то не понимаю, – продолжал я. – Ничего подобного мне слышать не приходилось.

– А кто тебе мог об этом рассказать? – спросил он.

Я оставил его вопрос без внимания, так как мои мысли были заняты немного другим, а именно – что же мне предпринять?

– Я все-таки лучше пойду на ют и расскажу второму помощнику все, что знаю, – сказал я. – Он и сам видел кое-что, чему не нашел объяснения и... И в любом случае что-то надо делать в такой ситуации. Если б второй помощник знал обо всем...

– Чушь! – оборвал меня Вильямс. – Он обозвал бы тебя круглым идиотом.

Не лезь на рожон, лучше помалкивай.

Я стоял в нерешительности. То, что говорил Вильямс, было чистой правдой, и я не знал, что делать. Я был убежден, что там наверху таится какая-то опасность; однако, если б у меня потребовали представить доказательства тому, мне было бы это трудно сделать. Хотя сам я был абсолютно уверен в их существовании! Я вдруг подумал, а не смог бы я, не представляя себе формы, которую примет опасность, предотвратить ее, присоединившись к Тому на рее? Эта мысль пришла мне в тот момент, когда я смотрел на клотик фок-мачты. Том уже достиг паруса. Он перегнулся через рей, стараясь дотянуться до провисшего края парусины. И тут я увидел, как фор-бом-брамсель резко вздулся и опал, как будто поймав внезапный сильный порыв ветра.

– Разрази меня гром... – возбужденно произнес Вильямс, но затем резко осекся. На наших глазах парус выгнулся рывком в другую сторону и, очевидно, сбил Тома с рея.

– О боже! – воскликнул я. – Он исчез!

На мгновение мои глаза застлало пеленой; я слышал, как кричал Вильямс, но что он кричал, я не понимал. Затем, так же неожиданно, пелена спала, и я снова мог видеть происходящее.

Вильямс показывал пальцем куда-то вверх, и, подняв глаза, я увидел что-то черное, раскачивающееся под реем. Вильямс еще что-то выкрикнул и бросился к фокмачте. Я уловил лишь окончание фразы:

–... Сезень... Я тут же сообразил, что Тому удалось, падая, ухватиться за конец крепежного сезня, и кинулся следом за Вильямсом, к нему на помощь.

Я уловил звук топающих ног внизу на палубе и затем голос второго помощника. Он спрашивал, какого черта здесь происходит, но в тот момент не счел нужным отвечать ему. Нельзя было терять ни секунды. Я помнил, что некоторые сезни < Сезни – плетеные концы для крепления убранного паруса.> были совсем ветхими, и если Том не ухватится за что-нибудь на рее под собой, он в любой момент рискует сорваться. Я добрался до марса и быстро залез на него. Вильямс был чуть впереди меня. Менее чем за полминуты я добрался до брам-рея. Вильямс находился выше, на бом-брам-рее. Я продвинулся по своему рею, пока не оказался прямо под Томом; затем я крикнул ему, пусть разожмет руки, я подхвачу его. Он не отвечал, и я заметил, что он висит как-то странно: тело обмякло, сезень сжат только одной рукой.

С бом-брам-рея донесся голос Вильямса. Он кричал, чтобы я перебирался к нему и помог подтянуть Тома наверх. Когда я дополз до него, он сообщил, что сезень захлестнулся петлей на запястье парня. Я перегнулся через рей и посмотрел вниз, напрягая зрение. Все было именно так, как описал Вильямс, и я представил себе, что еще бы чуть-чуть, и парень нашел бы свою смерть. Вам, наверно, это покажется странным, но даже в тот момент меня не оставляла мысль о том, насколько слабым был ветер. Я помнил, с какой неистовой силой обрушился парус на беднягу.

Все это время я без остановки работал руками, разматывая бык-гордень, потом взял конец каната, завязал его булинем вокруг сезня и стал опускать петлю, пока она не охватила плечи парня. Затем я потянул за канат, затягивая петлю у него под мышками. Еще минута, и он был поднят на рей. В неровном лунном свете я разглядел большой синяк у него на лбу – очевидно, след от удара нижней кромки паруса, сбившего Тома с рея.

Мы стояли, с трудом переводя дыхание, и тут до нас донесся откуда-то снизу голос второго помощника. Вильямс глянул вниз, затем повернулся ко мне и издал короткий хриплый смешок.

– Ну-ну! – сказал он.

– В чем дело? – быстро спросил я.

Он дернул головой, показывая вбок и вниз. Я развернулся, ухватившись одной рукой за штаг и придерживая второй рукой потерявшего сознание матроса. Только тогда я смог посмотреть вниз. Сначала я ничего не увидел. Затем снова раздался голос второго помощника:

– Эй, кто там на рее? Какого черта вас туда занесло?

Теперь я видел его. Он стоял там, где начинались ванты брам-стеньги, с наветренной стороны, лицо его было обращено вверх – он оглядывал оснастку и реи. В лунном свете оно виделось мне расплывчатым, бледным овалом.

Он повторил свой вопрос.

Я отозвался:

– Здесь Вильямс и я, сэр. С нами Том, он сорвался с рея.

Я замолчал. Он начал подниматься. С вант подветренной стороны донесся неясный гул – переговаривались матросы.

Вскоре второй помощник присоединился ь нам.

– Ну, так что стряслось? – зло поинтересовался он. – В чем дело?

Он нагнулся, вглядываясь в лицо Тома. Я начал было объяснять, но он остановил меня:

– Он что – мертв?

– Нет, сэр, – сказал я. – Думаю, что нет, но бедняга едва не разбился. Он висел на сезне, когда мы добрались сюда. Парус сбил его с рея.

– Что? – сказал он резко.

– Ветер надул парус, и тот сбросил его...

– Какой ветер? – прервал он меня. – Что ты несешь? Ветра и в помине нет. – Он перенес тяжесть тела на другую ногу. – Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что вы уже слышали. Ветром швырнуло низ паруса по рею и сбило Тома. Вильямс и я, мы оба видели, как это произошло.

– Что ты несешь, такое возможно только при очень сильном ветре!

Мне показалось, что в его голосе, помимо всего прочего читается растерянность; что-то вызвало в нем подозрение, я явно чувствовал это.

Он взглянул на Вильямса и, похоже, собирался чтото спросить у него, затем, точно передумав, повернулся и закричал одному из матросов, следующих за ним, чтобы тот спустился вниз и притащил сюда бухту нового трехдюймового манильского каната и блок.

– Только живо! – приказал он в завершение.

– Слушаюсь, сэр, – сказал матрос и начал быстро спускаться.