Марина Серова - Одна из нас лишняя

Ну что ж, есть минутка, чтобы пораскинуть мозгами.

Что у нас получается? Борщев улетает в Болгарию со своим френдом — Шнайдером, обещая тому в итоге поездки привольную средиземноморскую жизнь и любовь до гробовой доски. Шнайдер летит по документам Овчаренко…

Не остается никаких сомнений в том, что Юрий Анатольевич мертв и убил его Борщев. Как дважды два.

Но кто тогда убил Борщева? Человек, знавший об этой поездке и о крупной сумме, которую должны были везти с собой Овчаренко и Борщев; человек, побывавший всего за пару часов до меня в квартире Шнайдера; человек, скорее всего входивший в долю с Борщевым. А может, Овчаренко убил не Борщев, может, этот ловелас-гомосексуалист — только послушный механизм в чьих-то беспощадных руках? Руках, не побоявшихся запятнать себя кровью двух жертв?

— Ты расстроена? — Голос Родиона донесся до меня как из фараоновой гробницы. Я почти забыла о его присутствии.

— Нет, просто думаю, — отмахнулась я.

— У тебя отсутствующий вид, — улыбнулся он.

— Именно с таким видом и думает большинство людей, к которому я и отношусь, — иронично заметила я.

И взглянула на недоумевающего Родиона, на его лицо, которое показалось мне каким-то потерянным и бледным, несмотря на весь его загар. Потом перевела взгляд на его лежащие на руле руки. Кольцо с плоским черным треугольником камня по-прежнему украшало его левый мизинец. Почему-то вспомнила тот вечер в «Рондо», когда впервые встретилась с ним. Мне стало грустно. Все проходит, боже, и как быстро!

Вот он сидит тут рядом, живой, красивый, вожделеющий, а у меня в голове теснятся странные мысли о безвозвратно ускользающем времени, о невосстановимом чуде первого впечатления, о сладком яде первой истомы, о том запретном счастье, когда не смеешь мечтать не только о ласках и поцелуях, но просто о том, чтобы на тебя обратили внимание.

Ну-ка, что-то ты совсем раскисла, ведь тебе еще, девочка, работать!

— Мы поедем ко мне? — осторожно поинтересовался Родион.

— Смотря по обстоятельствам, — невозмутимо ответила я.

— И что же это за обстоятельства? — неожиданно сухо спросил Родион. В его голосе послышались даже нотки высокомерного раздражения.

— Если тебе в тягость все это мотание со мной, я же не навязываюсь… — резко сказала я, задетая его тоном.

— Не в тягость, просто я хочу знать, на что могу рассчитывать.

— Ни на что, — обрубила я канат, — высади меня здесь.

Мы стояли у светофора на пересечении Рабочей и Горького. Я взялась за ручку дверцы, но Родион с силой сжал мою руку.

— Я что-то не то сказал? — забеспокоился он.

— Вот именно. Я почти приехала, высади меня.

— Потерпи еще квартал. Я тебе уже надоел? — обиженно спросил он.

— Нет, похоже, это я тебе надоела. Не терплю подобный менторский тон: «На что я могу рассчи-и-итывать?» — передразнила я его.

Родион рассмеялся.

— Ну, виноват, извини, — перед тем как нажать на педаль акселератора, он нежно посмотрел на меня.

— Теперь направо. — Мы были уже на Провиантской.

«Есть в нем что-то от Давнера-старшего», — подумала я, искоса наблюдая за Родионом. Значит, Борщев сотрудничал с «Арх-Модерном». Вот ведь старая лиса этот Виктор Захарович! По двум каналам решил вредить «Стилобату»: и молодчиков использовать, и сотрудников «Стилобата». А может, Борщев сам предложил ему свои услуги? Скорее всего так оно и есть, Зная, что сорвет куш, предназначенный болгарским партнерам, Борщев решил «подзаработать» еще. Документы, переданные Шнайдером Виктору Захаровичу, — не что иное, как договор с болгарами, а на дискетах записаны рабочие чертежи. Но стоило ли так рисковать из-за ста тысяч, уже имея на руках почти двести тысяч? И зачем Давнеру чужой договор и чертежи? Погоди, Женя, ты забыла о второй половине суммы. У кого же она находится?

У меня было одно предположение, и ехала я на Провиантскую именно для того, чтобы его проверить. Мы как раз подъехали к дому Овчаренко.

— Жди, — бросила я Родиону и вышла.

Нажав на кнопку домофона, встала перед глазом телекамеры.

— Входи, — узнала я Никитин голос, искаженный радиопомехами.

Раздался короткий писк, лязгнула щеколда замка, и, потянув за ручку двери, я вошла в дом.

— Привет, как дела? — радостно приветствовал меня Никита, когда я появилась в дверях гостиной. — Шикарно выглядишь.

— Привет, дорогой, — я поблагодарила его за комплимент и утонула в диванных подушках, — мне нужно поговорить с твоей мамой.

— Ма-ма, ма-ма, — протянул Никита, — что-то не припоминаю.

— Кончай дурачиться, Ник, дело серьезное.

— Нет ее, — небрежно отозвался он, — пару часов назад она приехала вся взмыленная, собрала чемоданы, сказала, что срочно улетает в командировку, просила никому ничего не говорить.., да, ей кто-то звонил, и я понял, что с нее что-то требуют.

— Ты подслушивал за дверью? — усмехнулась я.

— Какая тебе разница? — равнодушно сказал он.

— Больше она ни о чем тебя не просила, не предупреждала? — решила я все-таки уточнить.

— Да нет, ни о чем особенном, просила только быть поосторожнее и всякое такое…

— Ладно, я скоро вернусь. Из дома не выходи, дождись меня, понял?

Никита пожал плечами: мол, что мне еще остается?

— Я позвоню, — бросила я и выбежала на улицу.

На полпути до машины я тормознула, вынула из кармана сотовый и набрала номер Анатолия Константиновича. Он сам поднял трубку.

Услышав его невозмутимый голос, я без лишних церемоний и экивоков выложила ему все свои соображения.

— Хорошо, Евгения, что-нибудь придумаем.

Нажав кнопку «отбой», сунула сотовый в карман и побежала к машине.

— В аэропорт, — взволнованно, срываясь на крик, скомандовала я Родиону, как простому таксисту, — быстро!

Он ошарашенно посмотрел на меня.

— Потом все объясню, будь умницей, — я набросила ремень безопасности и, чтобы вывести Родиона из столбняка, поцеловала его.

Это подействовало. Он резко стартанул, и через десять минут мы уже мчались во всю мощь лошадиных сил «Массо» по трассе, ведущей к аэропорту.

Рискуя нарваться на дорожную инспекцию, Родион гнал как сумасшедший. Он ловко маневрировал, быстро переключая скорости. Перед самым аэропортом, когда я собиралась отвесить ему комплимент по поводу его мастерства, он чуть было не угробил нас.

«Массо» обгонял очередной грузовичок «Газель», когда из-за поворота навстречу неожиданно выехал мчащийся на всех парах «Икарус».

Мы уже поравнялись с грузовичком, водитель которого решил поиграть на трассе в догонялки и тоже прибавил скорость, поэтому тормозить, чтобы пропустить встречный «Икарус», было поздно.

— Газу — и вправо! — едва я успела крикнуть Родиону, который и сам, видимо, решил так поступить.