Марина Серова - Казусы частного сыска

Дождь все усиливался, пока наконец не Превратился в самый настоящий ливень. Проводив Мишу, мы, спасаясь от потоков воды, льющих сверху, спрятались на заброшенной автобусной остановке — саму остановку давно перенесли в другое место, а навес с лавочкой остались.

— Откуда вы знаете, что в прокуратуре их нет? — поинтересовалась я. — Вы же там с этим самым Мишей всего минут двадцать были. Не больше.

— У Мишки кореш там замдиректора по административной части. За пять минут все проверили… Ничего у меня теперь не осталось, — снова завел свою волынку Александр Александрович, — даже тебе заплатить не смогу… Ты уж, Жень, прости, что я втравил тебя в эту фигню…

— Да что вы в самом деле заладили — «все» да «все», — наконец обозлилась я, — вот ноете… Ничего не все. У нас еще один адрес остался. Троенько Михаил. Следователь.

— Да-а, — отмахнулся от меня Кошкин, — без толку…

Он выбросил окурок, попросил у меня еще одну сигарету, закурил и надолго замолчал, опустив голову. Я подставила руку под струю воды, падающую с навеса. Кошкин докурил, выбросил окурок под дождь. Снова замер, уставившись в землю.

Ну и долго это будет продолжаться?

— А чего вы с этими охранниками-то не поделили? — спросила я.

— Да встретил я там.., того самого… — неохотно ответил Кошкин. Головы он так и не поднял. — Которому должен был… Ну он и стал наезжать: давай да давай, нечего динаму крутить… А Миша не разобрался да ка-ак врежет ему, — Александр Александрович все больше увлекался рассказом, он даже встал с лавочки, — тот туда-сюда… А Миша ему р-раз! По черепу! Потом еще ка-ак! Он же такой.., горячий…

— Ага, — усмехнулась я, — неуравновешенный, стихийный такой…

— Ну а потом эти козлы.., которые охранники, — Кошкин насупился и засунул руки в карманы, — ну, дальше ты видела.

— Так вот, Александр Александрович, — я тоже поднялась с лавочки, — если вы сдаетесь, к этому следователю пойду я одна. Надо же мне хоть что-то за свою работу получить. Вот в «Двенадцати стульях», например, сокровище нашли в последнем стуле. Где гарантия, что в нашем случае драгоценности не окажутся именно у Троенько? Это же наш последний адрес.

— Пошли, — вздохнул Кошкин, который снова погрузился в свои мрачные мысли, — только все равно там ни хрена не найдем…

Следователь Троенько, оказывается, жил почти на самом краю города. Пока мы туда добрались, на моих часах было уже четыре тридцать. Поспешать нужно, а то.., как же мой новый приятель Виктор?

Забеспокоится еще, чего доброго…

У самого подъезда Кошкин вдруг остановился.

— Может быть, ты сходишь одна? А то мне как-то… Он ведь меня знает.., с не очень хорошей стороны… И вдруг я приду — неудобно как-то…

Я на секунду задумалась. Потом сказала:

— Давайте зайдем в подъезд.

Я открыла свою сумочку и нащупала там тюбики с гримом.

Мы поднялись на первый этаж. Я поставила Кошкина у окна и наскоро наложила грим ему на лицо. Здорово получилось. Никакая спешка, конечно, на качестве моей работы не отразилась — из моложавого Кошкина получился Кошкин престарелый — лет этак шестидесяти с хвостиком.

— Ну, теперь и в люди можно, — обрадовался Александр Александрович, когда я показала ему зеркало, — совсем не я как будто.

Троенько жил на третьем этаже. Уже у самой двери его квартиры Кошкин снова забеспокоился:

— А может быть, он дома сегодня, а не на работе?

— Справимся, — коротко ответила я.

— А может быть, у него сигнализация?

— Это у простого следователя?

— А может быть… — не унимался Кошкин.

На этот раз я не стала ничего отвечать. Позвонила в дверь. Через некоторое время послышались шаги, и сонный недовольный голос осведомился:

— Кто там?

Глазка в двери не было.

— Дома… — прошептал Александр Александрович дрожащим голосом.

Чего это он так боится всех представителей закона? Помнится, на главпочтамте он вел себя несколько вольнее.

— Троенько Михаил Владимирович? — строгим деловым голосом спросила я. — Из городской прокуратуры.

— От Борисова Анатоль Анатолича, — шепотом подсказал мне Кошкин, — он начальник у них.

— От Борисова, — повторила я.

Дверь тут же открылась. Из квартиры сразу потянуло чем-то кислым. На пороге стоял щуплый невысокий человечек в застиранной майке и длинных семейных трусах. Он подозрительно щурился на нас:

— Ну?

Чтобы не тратить лишних слов и не шуметь на лестнице, привлекая внимание соседей, я резко ударила следователя в узкую грудь, втолкнув его внутрь квартиры, шагнула следом. Пропустив еще Кошкина, быстро захлопнула дверь. Александр Александрович тут же бросился на кухню — решил, наверное, начать поиски стульев оттуда.

Вот так. Этот самый Троенько даже и пикнуть не успел. Он упал на покрытый нечистыми половиками пол и испуганно уставился на нас, даже не пытаясь подняться.

— В квартире есть кто-нибудь еще? — быстро спросила я, больше для того, чтобы посильнее напугать несчастного следователя: и так было ясно по общему состоянию квартиры, что Троенько — холостяк.

— Не-ет, — проблеял он с пола.

— Вставай, иди на кухню, — приказала я.

Следователь, с опаской посматривая на меня, поднялся и прошел на кухню, шарахнувшись по дороге от Кошкина, который как раз оттуда выходил.

— Ну чего? — спросила я.

Александр Александрович развел руками:

— Пойду посмотрю в других комнатах.

Я кивнула ему и шагнула за Троенько. Тот стоял посреди кухни. Теребил в растерянности семейные трусы. Колени у него заметно дрожали.

Вот уж никогда не думала, что работники прокуратуры такие.., совсем не похожие на ментов-суперменов, которых часто показывают по телевизору. А впрочем, нередко так бывает — человек без мундира, в майке и трусах, разительно отличается от самого себя при всех регалиях и в служебном кабинете.

— Да вы присаживайтесь, — указала я ему на стул.

Так, наверное, он частенько говорил своим подследственным. Ничего, пусть теперь хоть немного побудет в их шкуре.

Он сел на краешек стула.

— Дело предпринимателя Кошкина помните? — начала я свой допрос.

— Помню, помню, — с готовностью закивал Троенько.

— Очень хорошо. Вам, конечно, известно, что имущество его конфисковали? Да? Меня в данный момент интересует его гарнитур из двенадцати стульев. — Я на время замолчала, прикуривая сигарету. — Так вот, куда потом делись эти стулья?

Троенько хотел что-то ответить, даже открыл для этого рот, как вдруг осекся от истошного крика Кошкина откуда-то из глубины комнат:

— Нашел!! Нашел, твою мать!!

"Ну вот, — немного устало подумала я, — вот и ответ. Дальше допрос продолжать бессмысленно.

Теперь-то я, наверное, получу свой гонорар".

— Нашел!! Все тут, мать… Все двенадцать штучек!..