Марина Серова - Пока гром не грянет…

Я бросила последний взгляд на водоворот, поглотивший несчастного Трофимыча, в надежде уловить хоть какое-то движение, но ничего, кроме серой водяной воронки, не увидела.

Тем временем Сергей выбрался на берег и помог выбраться мне.

— Вот ведь! — сказал он. — Русалка его, что ли, уволокла?

Словно в подтверждение этих слов, где-то справа, в камышах, раздался сильный всплеск. Точно такой же, какой я слышала днем раньше на пристани.

— Что это? — удивился Сергей.

— Что-что! Сам же сказал — русалка! — язвительно проворчала я.

— Огромное вам спасибо, Женечка! Вы так нам всем помогли! — с этими словами Скоробогатов вручил мне гонорар, причитающийся по нашему контракту за неделю работы.

Я сидела в удобном кожаном кресле в кабинете главного режиссера. Впрочем, этот кабинет совершенно не напоминал обитель деятеля искусств. По своему ультрасовременному дизайну он скорее смахивал на офис какого-нибудь коммерсанта или биржевого деятеля. Но, как говорится, о вкусах не спорят — если Скоробогатову нравится сидеть в этом еврораю, пусть себе сидит.

— Здесь, по-моему, несколько больше, чем было указано в контракте? — спросила я, на глаз прикинув толщину пачки.

— Мы с Алей решили, что вы заслужили премиальные. Пятьдесят процентов.

— Спасибо, конечно, но за что же это? — усмехнулась я.

— Вы спасли нам жизни! — сказал Георгий Михайлович. — Если бы не вы, еще неизвестно, что сейчас было бы со всеми нами!

С того момента, как напуганные и больные с перепою театральные деятели были эвакуированы с острова Сергеем Лисовским и его командой, прошло почти трое суток. За это время я уже два раза успела побывать на допросах в милиции.

Думаю, что на долю каждого из участников пикника пришлось как минимум столько же визитов в Сережину контору.

— Ну, здесь вы явно преувеличиваете! — сказала я. — А где, кстати, сама Алевтина Павловна?

— Отдыхает дома! После всего, что с нами произошло…

— Что же, я ее понимаю… — согласилась я.

— Мы ведь вчера полдня провели в милиции!

Давали показания… — пожаловался режиссер.

— Не очень веселая процедура, но в данной ситуации неизбежная. Все-таки погибли два человека…

— Да, бедный Ярик! Как нелепо все получилось!

Я только сегодня имел объяснение с польским консулом: выразил соболезнования, принес извинения, но человека-то не вернешь! Но каков Кремлев! Неужели его ненависть к нам достигла таких пределов? Вначале он издевался над нами, а потом вообще решил убить! Я до сих пор не могу в это поверить! Слава богу, что он теперь в тюрьме! Хотя мне кажется, что ему место в сумасшедшем доме!

А уж как странно утонул Трофимыч! Этого я совсем не понимаю! Зачем ему было убегать от вас?

— Увы, ответ на этот вопрос он унес с собой на дно Волги.

— Какая ужасная смерть!

— По крайней мере достойная заядлого рыбака! — сказала я. Мне вспомнился последний взгляд тонущего Трофимыча и стало не по себе. — Насколько я понимаю, наше сотрудничество подошло к концу? — спросила я.

— Я думаю, что вам больше не стоит тратить на нас свои силы и время! — ответил Скоробогатов. — Кремлев в тюрьме и, надеюсь, надолго!

— А вы не допускаете мысли, что в трагических событиях той ночи виноват вовсе не Кремлев?

— Не Кремлев? — переспросил Скоробогатов. — А кто же еще?

— Мало ли! Прямых улик против Кремлева нет!

Все, что есть у следствия, — это только факт его нахождения на острове одновременно с вами. Вот, собственно, и все! Честно говоря, я вообще не понимаю, зачем его держат в СИЗО! Наверное, у человека просто нет толкового адвоката!

— Как зачем держат? — побледнел и растерялся Скоробогатов. — Он же преступник!

— Это еще необходимо доказать! Впрочем, я рада, что моя работа завершена. Если вдруг заметите что-то подозрительное — мой телефон у вас есть.

— Хорошо, хорошо! Обязательно будем иметь это в виду!

— Тогда до свидания! — Я встала и пошла к выходу.

Но, оказавшись в коридоре, я направилась не налево, к лестнице, а направо, к двери, за которой располагалась гримерная Алевтины Павловны.

Я совсем не собиралась оставлять Скоробогатовой свои видеозаписывающие устройства. А мой «жучок» на столике около зеркала до сих пор еще работал!

Я подергала дверь — заперто. Ничего страшного — я достала из сумочки универсальный набор отмычек. Огляделась вокруг, прислушалась, что происходит в кабинете у Скоробогатова, — все было тихо. Тогда я принялась открывать замок Алевтининой гримерной. В общей сложности эта работа отняла у меня около трех минут. Наконец раздался звонкий щелчок, и дверь открылась.

Я вошла в комнату — создавалось ощущение, что со времени моего последнего визита сюда здесь ничего не изменилось. Тот же пуфик, та же парфюмерия и косметика на столике перед зеркалом.

На обивке пуфика — темное пятно: память о том обезглавленном голубе, которого подкинул сюда Кремлев. Или не Кремлев? Все-таки насчет этого человека у меня возникали некоторые сомнения.

При всей своей не очень приятной внешности и странном поведении Кремлев не производил впечатления полного психа, способного на убийство ради мести! Сам он, кстати, категорически отрицал свою причастность не только к гибели Годецкого, но и к крови, которую Алевтина обнаруживала то у себя в гримерной, то на своем супружеском ложе.

Мой секретный флакончик стоял на том же месте, где я его оставила. Я уже собиралась взять его со столика и положить в сумочку, когда неожиданно услышала в коридоре чьи-то шаги. Шаги медленно приближались. Я мысленно помолилась, чтобы человек, который двигался по коридору, прошел мимо или остановился раньше, не доходя до моего убежища. Но, по закону подлости, шаги остановились именно около двери в гримерную Алевтины.

Я услышала, как с неприятным скрежетом в замочную скважину входит ключ и начинает медленно поворачиваться. У меня было два выхода, чтобы выбраться из данной, весьма щекотливой ситуации: первый — остаться на месте и разыграть какую-нибудь безобидную сцену типа «вот просто зашла бросить последний взгляд» или «искала туалет и заблудилась».

Второй — спрятаться и переждать. Единственным местом в гримерной, пригодным для этого, был большой Алевтинин шкаф. Из двух вариантов я выбрала второй. Не знаю, почему — подсказала интуиция или просто не захотелось выглядеть идиоткой, приводя вышеупомянутые аргументы тому, кто сейчас застанет меня «на месте преступления».

Я быстро приоткрыла дверь шкафа и нырнула внутрь, постаравшись зарыться как можно глубже за висящие там наряды. Затем я прикрыла дверь, оставив лишь небольшую щелку, чтобы видеть, что происходит в комнате.

Как только мне удалось исчезнуть таким образом, дверь открылась, и в комнату вошла ее хозяйка — Алевтина Павловна Скоробогатова собственной персоной! А Георгий Михайлович только что заверял меня, что его супруга в депрессии и отлеживается дома. Алевтина Павловна как-то воровато огляделась и осторожно прикрыла за собой дверь.