Марина Серова - Хитрости алмазной леди

А тут оказалось, что двое всего-навсего обворовали какую-то старушку из-за безвыходности положения. Ребенку, которого я, кстати, видела, нужна была живая мать, а денег на ее лечение не было. Естественно, мне не хотелось сажать в тюрьму тех, кто решился на подобный шаг, чтобы спасти любимого человека и мать ребенка.

— Ну так что, теперь вы нас посадите? — нервно ломая пальцы, решился наконец спросить Шурик. — А я хотя бы смогу разок заглянуть домой, к жене?..

— Сможешь, — не совсем еще решив, как поступить, ответила я. — Только для этого тебе придется вернуть остатки украшений старушке. Она как-никак настоящая владелица. А деньги попытайся заработать более нормальным путем, — посоветовала я.

— Так вы что, отпускаете меня? — растерялся Шурик.

— Ну, я же не зверь, — улыбнулась я. — Я видела вашу дочь, прелестный ребенок, жаль, если отец сядет по глупости. Но все же нужно, чтобы…

— В таком случае я возьму всю вину на себя и буду отбывать срок за двоих, — слегка обрадовавшись, не дав мне договорить, встрял отец. — Я все равно уже старый, жены нет, а семья сына — это единственное, что у меня осталось. Пусть они живут, а мне уж нет разницы, где годки свои скоротать.

— Ну, в ваши ли годы в старики себя записывать, — убирая пистолет в сумочку, сказала я. — Вы еще на свадьбе внучки погуляете. Только все же придется вам признанку написать. Запускать в дело я ее не стану, так, на будущее приберегу, чтоб у вас больше не возникло желания совершать противозаконные деяния.

Мужчина благодарно посмотрел на меня и принялся искать листок бумаги и ручку. Затем написал все, что только что изложил мне устно, продиктовал и адрес той старушки, так как я пообещала, что непременно проверю, были ли ей возвращены непроданные вещи. На том и расстались.

Я вышла из будки часовщика, не спеша дошла до машины, с удовольствием вдыхая морозный зимний воздух, затем села и, взглянув на исписанный мелким почерком листок, что был у меня в руках, разорвала его на мелкие кусочки. Если этот урок пошел на пользу сыну и отцу, значит, ничего подобного в их жизни не повторится, если же нет, они рано или поздно попадутся.

Я ссыпала комочки бумаги в пепельницу, завела машину и поехала домой. Теперь я вновь оказалась на том же месте, с какого и начала, — цепочка прервалась окончательно.

Первое, что я сделала, оказавшись дома, это приготовила себе плотный ужин. С аппетитом поела, выпила две чашки крепкого кофе и взяла сигарету.

«Кажется, я вновь в тупике и совершенно не представляю себе, что делать дальше», — тупо билась в висках навязчивая мысль. Сплошные вопросы, на которые я так и не могла найти ответы.

Как же, оказывается, были правы мои косточки, когда предостерегали меня, что я слишком увлекаюсь мелочами. И опять все вышло так, как они напророчили, а сегодня ведь был уже седьмой день моей работы над делом. Что-то уж слишком затянулось все.

Вспомнив про своих верных помощниц — двенадцатигранные косточки, — я решила обратиться к ним за помощью. Они уже давно оказывали мне неоценимую услугу, почти никогда не ошибались и всегда помогали справиться с совершенно тупиковыми делами. А что же теперь?

Достав мешочек с косточками из сумочки, я высыпала их на руку, несколько раз подбросила в воздух, а потом опустила на кресло рядом с собой. Выпала комбинация из трех цифр: 13+30+4.

«Вы раздосадованы невозможностью схватить то, что было от вас так близко и что так неожиданно отдалилось», — произнесла я вслух всплывшую в памяти расшифровку.

Впрочем, это я знала и так. Но знала также и о том, что данная комбинация предполагает какие-то непредсказуемые повороты судьбы, несущие с собой развязку. Где-то в глубине души меня это радовало, но я понимала, что расслабляться совершенно не стоит, нужно решительно действовать.

Я решила для нового импульса съездить к Кире в отдел и побеседовать с ребятами, которые производили осмотр домов моих четырех пострадавших. Наверняка ведь они что-то нашли, какие-то улики, что-то еще. Не мог ведь вор все четыре раза быть настолько осторожным, что ничего не оставить после себя. Никаких следов.

Едва я в коридоре накинула на плечи шубу, зазвонил телефон. Я не стала разуваться, прямо в обуви прошла в комнату и сняла трубку.

— Таня, это Алла Алексеевна. Вы в курсе, какой сегодня день? — послышалось в трубке.

— Естественно, — выдохнула я. — Но боюсь, что ровно в семь дней уложиться все же не удастся — дело ваше очень сложное. Мне нужно еще хотя бы дня два-три.

— Два-три? — негодовала Кулишова. — Вы уже и так всю неделю неизвестно чем занимались, а теперь вам, видите ли, еще время требуется. Вы вообще-то хоть что-то нашли? Что-то выяснили?

— Выяснила, но в интересах следствия не стану об этом рассказывать, — соврана я, не зная, как еще можно успокоить эту мегеру. — Мне требуется всего два дня, не больше.

Кулишову такое положение вещей явно не устраивало, а потому она принялась обвинять меня в некомпетентности и вытягивании из нее денег. Я еще раз повторила ей сказанное и пообещала, что если за это время ничего не смогу сделать, то не возьму с нее ни копейки. Как ни странно, это подействовало, и Алла Алексеевна, что-то буркнув, попрощалась.

Я вернулась в коридор, сняла с дверной ручки свою сумку и стала открывать входную дверь.

«Т-р-р-р!» — вновь донеслось из комнаты нетерпеливое пение телефона.

— Да кто там еще? — захлопнув дверь, разозлилась я. — Дадут мне сегодня, в конце концов, уйти?

Пришлось вновь вернуться, еще раз пройдя по комнате в обуви, и снять трубку.

— Да! — выдохнула я.

— Таня, это Кирьянов, — донеслось мне в ответ.

— Киря, рада тебя слышать, — сразу же успокоилась я. — Я как раз к тебе собиралась. А ты что звонишь?

— А, ну раз собиралась, то поспеши, — ответил мне Володя. — Тут для тебя как раз новости имеются.

— Какие? Не томи.

— Еще одно ограбление произошло. Думаю, тебе будет интересно, учитывая, что почерк прежний.

Я, признаться, не ожидала такого подарка судьбы. Теперь-то уж наверняка что-то прояснится.

Послав Кире прямо по телефону воздушный поцелуй, я быстро повесила трубку и бегом выскочила из дома.

— Где пострадавшая? — почти накинулась я на Кирьянова, не успев еще даже с ним поздороваться.

— Давай, дорогуша, не так быстро, — остановил он меня, предлагая стул. — Дома твоя пострадавшая, куда ж она теперь денется?..

— Что, боится, что кто-то решится обворовать ее повторно?

— А ты бы на ее месте разве не боялась? — садясь напротив, переспросил Киря.

— Не знаю, для меня все это так привычно, — отмахнулась я. — Говори же, как узнали? Когда случилось?

Слушая мои вопросы, Кирьянов лишь улыбался, а когда наконец я умолкла, начал рассказывать: