Джеймс Чейз - Кинжал и пудреница («Никогда не знаешь, чего ждать от женщины»)

— Я готов, — улыбнулся я ей.

— Куда мы отправимся?

— В Санта-Медину. Дорога займет у нас всю ночь, вот тогда и наговоримся. Вы возьмете что-нибудь с собой?

— Мой чемодан в машине.

— Значит, вы все продумали заранее?

— План созрел, как только Корнелиус уехал. Мое сердце бешено колотилось.

— Почему вы решили уехать со мной? Она промолчала, даже не взглянув на меня.

— Может, его лучше убрать отсюда? — сказал я, посмотрев на Паркера.

— Лучше обнимите меня, — прошептала она. Этого-то и я желал. Она прильнула, и дрожь пробежала по моему телу.

— Поехали, — сказал я, направляясь к выходу. Едва мы открыли дверь — застыли как вкопанные. Перед нами стоял Герман, пораженный не меньше нашего. Я выхватил пистолет первым.

— Руки! — приказал я, Герман поднял руки, и его глазки забегали. Туда-сюда. От меня — к Веде, и обратно. Макс сидел в машине и ничего не понимал.

— Вылезай! — скомандовал я. — У Германа в кармане пистолет. Забери его и отдай мне.

Макс вышел из машины, обошел Германа и вытащил пистолет.

— Веда, возьми оружие.

Она подошла к Максу и взяла у него пистолет.

— Дура, — буркнул Герман. — Ты еще пожалеешь об этом.

— Заткнись, — оборвал я здоровяка, — она едет со мной.

— Ну что ж, на этот раз вам повезло, но я вас непременно разыщу.

Герман казался спокойным и хладнокровным, и от этого еще более опасным.

— Лучше пойдите и составьте компанию Паркеру, ему там скучно. Заодно отдайте ваш перстень. На первое время нам понадобятся деньги.

Он посмотрел сначала на бриллиант, потом на меня.

— Если он вам так необходим, подойдите и снимите сами, — сказал он, сжимая кулаки.

— Вы забыли, что пистолет сейчас у меня, а прав тот — у кого оружие.

— Не вам это говорить, мистер Джексон.

— Ладно, старина, гони перстень!

Он не шевельнулся. Я почувствовал на себе взгляд Веды. Не добьюсь своего — упаду в ее глазах. Кроме того, мне действительно был необходим его перстень.

— Если вы не отдадите перстень подобру-поздорову, извините, но я прострелю вам ногу. Честное слово, не шучу. Даю три секунды на размышление.

Герман просверлил меня взглядом. Верхняя губа непроизвольно дернулась: это был единственный признак гнева, который я заметил за все время знакомства с ним.

Он понял, что шутки плохи.

— Что ж, возьмите его, мистер Джексон, — произнес он и, сняв перстень с пальца, швырнул к моим ногам. — Следующая встреча для вас будет не из приятных.

Я поднял перстень и сунул в карман. Смешно, но только теперь, когда украшение было у меня, я понял, что мечтал о нем с тех пор, как впервые увидел его. Теперь эта вещь принадлежала мне.

Оставив Германа на пороге собственного дома, мы сели в машину и двинулись в путь. Веда села за руль, а я забрался на заднее сиденье и долго смотрел на уменьшающегося Германа, пока он окончательно не скрылся с глаз.

Я чувствовал, что встреча с ним еще впереди…

Никто из туристов не посещает Санта-Медину, даже миллионеры боятся ее как огня. После Сан-Луи Бич этот город действительно кажется местом, которого следует остерегаться. Единственное, что процветает в этом маленьком городишке с деревянными домами, — так это игорный дом Ника Кэйзи, куда рано или поздно со всех концов Америки стекаются все мошенники, торгаши и прочие темные личности, чтобы перекинуться в картишки, покрутить рулетку и поиграть в другие такие же азартные игры.

Заведение Кэйзи известно на всем тихоокеанском побережье. Поговаривали, что если бы не заведение Кэйзи, то Санта-Медины просто не было. Тем не менее жители ненавидели Кэйзи, считали, что, если бы он оставил городок в покое, всем было бы лучше. Игорный дом властвовал над окрестностями. Огромная неоновая реклама зажигалась над городом, как только начинало темнеть. Дом Кэйзи был единственным в Санта-Медине каменным сооружением с железной крышей и стоял на отшибе. К нему вела отличная бетонная дорога.

Давно я знал Кэйзи, задолго до того, как он стал боссом. Капитал он нажил игрой в карты, но вскоре приобрел такую репутацию, из-за которой мало кто соглашался с ним играть. Когда мы познакомились, он был замешан в «мокром деле». Это случилось на побережье близ Сан-Франциско. Убийство, которое приписывали Кэйзи, было политическим. Прокурор подцепил Кэйзи на крючок, и ему пришлось бы худо, не появись я на процессе в качестве свидетеля. Я доказал, что у Ника на момент совершения убийства было алиби, так как мы вместе рыбачили в заливе. Это было наглое вранье, но не мог же я допустить, чтобы полиция «шила дело» Кэйзи только потому, что у него нет денег и связей. А для спасения какого-нибудь толстосума копы готовы были пойти даже на прямой подлог.

Мои заявления были приняты во внимание, и присяжные сделали соответствующие выводы, а именно — вынесли вердикт о невиновности Кэйзи.

Дело закончилось нашей победой. Мы решили не испытывать судьбу еще раз и быстро смылись из города. Не поторопись мы, копы нашли бы способ засадить нас обоих.

После этой переделки Кэйзи был настроен ко мне благосклонно и поклялся, что никогда не забудет оказанной услуги.

Он все время твердил, что я спас его от виселицы. И действительно, каждый раз, когда я появлялся у него в заведении, все было для меня: и стол и кров. Даже когда я проигрывал и желал расплатиться, это вызывало бурю негодования. За меня всегда платил он. Это несколько смущало меня, и поэтому я заезжал к нему крайне редко. Последний раз — месяцев восемь или девять назад.

Для того чтобы разузнать все подробности о пудренице и зачем она так понадобилась Герману, я решил укрыться у Кэйзи. Там мы с Ведой будем в безопасности. Даже если бы Герман попытался выкинуть со мной какой-либо трюк, то на мою защиту поднялась бы вся братия Кэйзи.

Я рассказал Веде о нем, когда она вела машину.

— Отлично, — согласилась она.

Я ясно различал контур ее головы и красную точку сигареты.

— У меня сейчас нет желания с тобой разговаривать. Ты не возражаешь, если мы просто помолчим, мне надо подумать. Еще успеем наговориться, не так ли?

Я больше не беспокоил ее до тех пор, пока мы не остановились перед домом Кэйзи.

Я помог ей выйти из машины, показав на неоновую рекламу — восьмиметровый щит, подавляющий своим великолепием.

— Реклама говорит сама за себя, — сказал я. — Теперь пошли знакомиться с владельцем этого заведения, моим большим другом.

Вышибала в дверях бросил на нас недоверчивый взгляд, но, узнав меня, откозырял. Ему платили за то, чтобы он мгновенно распознавал тех, кто имел право входить в любое время суток, и тех, кого пускать на порог не следовало. Он честно зарабатывал свои деньги.

— Хозяин у себя?

— Да.

Я взял Веду за руку, и, миновав вестибюль, мы спустились в коридор, который вел в апартаменты Кэйзи.