Джей Брэндон - Волк среди овец

Остин уже не выглядел таким самоуверенным, как вначале.

- Ты приобрел дом на Сперроувуд? - спросил я.

Он покачал головой.

- Он мне не подошел.

- Еще бы! Надобность в ловушке отпала! - напирал я. - Томми приручен и использован, хорошо бы теперь остаться чистым перед соседями, не так ли?

Остин поморщился и состроил мину незаслуженно оклеветанного человека.

- Меня больше не интересовала эта недвижимость.

- Ты позже встречался с Томми?

- Нет. Я вообще мало с ним общался.

Я кивнул, удерживая взгляд Остина. Он не отвел его.

- У меня нет вопросов, - смирился я.

Элиот задал пару вопросов, подтверждающих невиновность Остина. Ничего нового. Я не стал предпринимать бесполезных попыток. Покидая свидетельское место, Остину с трудом удавалось сохранять невозмутимость. Я сумел вывести его из равновесия, и всего-то. Малое утешение! Дело не продвинулось ни на йоту.

Трудно было определить, какое впечатление он произвел на присяжных. Оставалось дожидаться их вердикта. Обычно, сравнивая показания ребенка и взрослого, их симпатии оказывались на стороне последнего. Остин был вполне убедителен. А словам Томми противостоял Мартин Риз. Двое взрослых против мальчика.

- Вызывайте следующего свидетеля, - нетерпеливо произнес судья Хернандес, ему явно хотелось быстрее свернуть это дело.

По сложившейся практике допрос обвиняемого обычно откладывается на конец процесса, чтобы его слова запали в душу присяжных. Элиот отступил от правил. Поднялся Бастер Хармони, довольный тем, что наконец получил возможность покрасоваться на публике.

- Защита вызывает Мэйми Куинн, - сказал он.

Я в изумлении уставился на Элиота. Он изучал пылинку на столе, как будто не слышал слов Бастера. Затем поднялся вместе с Остином и обернулся к проходу, по которому двигалась Мэйми, его жена в течение уже сорока лет. Мэйми была женщиной внушительных размеров и вызывала у меня в памяти образ бабушки, одета она была в неизменное платье в цветочек, но оставила дома традиционную шляпу для официальных случаев. Я машинально поднялся при ее приближении. Вместо приветствия Мэйми улыбнулась мне. Увеличенные линзами голубые глаза смотрели на мир открыто и наивно. Она была воплощением душевного спокойствия. Мне так и не удалось уловить реакцию Элиота, зато Бастер не скрывал своей радости.

Сомнений не оставалось, Мэйми была в курсе той старой истории, когда Элиот фактически предал малыша Остина. На ней тоже лежал отпечаток вины по отношению к нему. По Остину было трудно определить, что он чувствует. Он сидел прямо, с плотно сжатыми губами. Я внутренне напрягся. Бастер попросил Мэйми назвать себя, а я даже не удосужился взять в руки блокнот. Бекки коснулась моей руки и прошептала:

- Я.

Я ответил отказом и потянулся к блокноту.

- Это мое, - прошептал я.

Бекки не собиралась уступать мне.

- Я возьму ее на себя, - настойчиво произнесла она. - Я ей ничем не обязана.

Бастер задавал формальные вопросы. Мэйми обстоятельно отвечала, а я обратился к Бекки.

- Будь внимательна, - сказал я. - Она ошибается, но не лжет.

Бекки кивнула. Она сосредоточилась на свидетельнице. Я метнул взгляд на Элиота. Он делал пометки в блокноте и поглядывал на Мэйми, как будто она была ему чужой. Я щелкнул костяшками пальцев и внимательно прислушался к тому, что говорила Мэйми, не верить ей было трудно.

- Мэйми Куинн, вы знакомы с человеком, который сидит рядом со мной? спросил ее Бастер.

- Конечно. Это Остин Пейли. Здравствуй, Остин.

- В каких вы отношениях? - задал следующий вопрос Бастер.

- Он друг нашей семьи на протяжении многих лет, - с улыбкой произнесла Мэйми, - друг Элиота и мой.

- Так вы часто видитесь?

- О, очень часто. Мы доверяем ему.

Бастер удовлетворился ответом, но не стал развивать тему дружбы, чтобы присяжные не решили, чтобы Мэйми обеляет Остина. Бастер старался избегать лишних подробностей.

- Вы помните день двадцать третьего мая тысяча девятьсот девяностого года, миссис Куинн? - Он назвал трагический день для Томми.

- Да.

- Где вы были?

- Я весь день провела дома.

- Ваш муж был с вами?

- Нет, Элиот работал.

- Он к тому времени был уже на пенсии, правда? - гнул свою линию Бастер.

- Он покинул прокуратуру, - мягко поправила его Мэйми, - и занялся частной практикой. В тот день он был в своем офисе.

Мэйми вывела Элиота из игры. Она защищала его от предвзятости, как и от прошлого. Я шепнул Бекки:

- Элиот не будет свидетельствовать, я уверен, используй это.

Бекки кивнула. Ей нужна была зацепка, чтобы провести перекрестный допрос, а я знал Элиота. Он не пойдет на лжесвидетельство, даже ради Остина. Пока что Элиот ничем не выказал своего отношения к происходящему.

- Вы провели весь день в одиночестве? - спросил Бастер. Он оседлал своего конька, расправил плечи, обращаясь к Мэйми, щурил глаз, громко и четко выговаривал каждое слово, как будто обращался к иностранцам.

- Нет. Часов в двенадцать мне позвонил Остин. Он собирался к нам заглянуть и уточнял время, потом мы поболтали.

- Как вы себя чувствовали в тот день? - спросил Бастер.

- Неважно, - медленно произнесла Мэйми. - Меня донимало высокое давление. Я с трудом дышала. К обеду начался кашель.

- Остин поинтересовался вашим самочувствием?

- Да. Он разволновался. Остин почувствовал, что мне трудно дышать, и посоветовал обратиться к врачу. Я отмахнулась, со мной такое бывает. Он вызвался приехать. Я попросила не делать глупостей, все бы обошлось. - Мэйми перевела дух и смущенно продолжила, обращаясь к присяжным: - Я испытала неловкость, но очень обрадовалась, когда Остин все-таки приехал. Он был очень мил, заварил мне чай, дал лекарство и развлекал меня смешными историями, потом мы смотрели какие-то глупости по телевизору.

Я сразу же поверил, что так оно и было. Чаепитие в Доме простодушной старомодной леди, забежавший на огонек Остин, который выкроил время, чтобы предстать великодушным джентльменом. Они смеются чему-то своему, судачат о знакомых с бесхитростностью обывателей маленького южного городка.

- Он провел время у вас до вечера? - спросил Бастер.

- До семи. Элиот задержался, и Остин дождался звонка мужа, что тот едет домой. Я убеждала Остина, что не стоит тратить весь день на меня, но он и слушать не хотел. Он слукавил, сказав, что у него нет никаких дел, только я этому не поверила, - добавила Мэйми, хитро улыбнувшись, как будто рассказывала о проказах любимого племянника.

- Он отлучался куда-нибудь?

- Что вы! Я даже не припомню, чтобы он кому-то звонил. Он, верно, решил, что я при смерти.

Я посмотрел на Элиота. Мэйми Куинн прекрасно справлялась со своей ролью, могло даже показаться, что она впервые слышит вопросы Бастера. Трудно было выглядеть более искренней. Элиот делал пометки в блокноте, время от времени кивая в такт ее словам. Его лицо было бесстрастным.