Мишель Брис - Маньяк

Корантэн вопросительно поднял брови.

- Впечатления?

- Да, - aкрадчиво произнес Бришо. - Впечатления Шейлы. - Он выдержал паузу настолько, чтобы дать Борису заглотить наживку. - На твоей фотографии, похоже, написано: "Лучший в постели".

Машину занесло. Корантэн резко крутанул руль.

- Ну, она дает! - весело сказал он. - Мы с ней никогда вместе не были в постели.

Бришо искоса взглянул на него.

- И все-таки лестный отзыв, негодяй ты этакий!

Корантэн притормозил, они подъехали к ресторану "Ла Пуасонри".

- Об этом станет известно и в Париже, я в этом не сомневаюсь. Ох и зададут они мне перцу по возвращении...

Бришо вылез из машины.

"Хотел бы я, чтобы и мне за такое задали перцу", - подумал он, но тут же лицо его просветлело, и Эме машинально поправил очки: на ступеньках, прямо перед ним, Дженни весело болтала с Клодин и Жинетт. Все трое были разодеты в пух и прах: в вечерних платьях, в лакированных туфельках.

"Они нас доконают", - приуныл Бришо, вспомнив, что и так уже недоспал добрых пять часов по сравнению со своей обычной нормой.

Дженни сбежала по ступенькам ему навстречу.

- Меме, my dear Meme! - воскликнула она. - Я уж совсем тебя заждалась.

Польщенный, Меме гордо выпрямил спину и с достоинством прошествовал в ресторан. Совсем как истинный английский джентльмен.

Едва войдя в зал, он близоруко ткнулся в спину спокойно шедшей впереди него посетительницы. Чтобы устоять на ногах, Бришо пришлось исполнить замысловатый пируэт в духе неповторимого Нуриева в балете "Валентине". Перед глазами у него встал образ жены с двумя малолетними двойняшками, вцепившимися в ее подол. Казалось, она, словно карающий ангел, сделала ему подножку, чтобы напомнить о своем существовании.

"Только сегодня, - oмоляюще попросил ее Бришо, массируя ушибленную лодыжку. - А потом я буду паинька, клянусь тебе!" Дженни помогла ему выпрямиться.

- Бедненький французский котик, - по-английски произнесла она, обнимая его, и тихий ангел по имени Жаннетт скромно растворился в ароматном облаке "Шанель ?19". Дженни, хотя и была скромной горничной, знала толк в духах.

Выходя из ресторана незадолго до одиннадцати часов, времени, когда в казино, расположенном по соседству, начинался самый большой приток посетителей, Корантэн буквально подскочил, хотя на руках у него висели, словно два телохранителя, слегка захмелевшие от крепкого нантского вина Клодин и Жинетт...По лестнице, ведущей в казино, поднималась хорошо знакомая ему личность с очень темными волосами и пружинистой походкой.

- Секундочку, - aысвобождаясь, сказал Корантэн, - я сейчас вернусь.

Он бросился вдогонку за темноволосым, но минут через пять отказался от этой затеи. Народу у входа в казино, как назло, столпилось уж слишком много. А как известно, на земле гораздо больше брюнетов, нежели блондинов. Даже в Ла-Боли. Так что отыскать Капелло было бы трудновато.

- У меня уже крыша едет, - сказал он себе.

Подойдя к машине, Корантэн испугался: на Бришо лица не было.

- Ты что, заболел? - спросил он.

Его соратник с трудом поднял голову.

- Мы едем танцевать, - отважно произнес он. - И знаешь куда?

Корантэн обнажил в улыбке два ряда великолепных зубов.

- В "Лорд", - изрек он. - Я там словно у себя дома.

***

Aдминистратор "Лорда" посмотрел ему вслед, не скрывая восхищения.

- Ни фига себе, - громко сказал он, поглаживая лацканы фрака. - У него сегодня уже две девочки на одного, да еще какие! Вот уж действительно, нужно идти в полицию, если хочешь, чтобы тебя любили...

Глава четырнадцатая

Клодин приподнялась на локтях. На носу у нее блестели капельки пота. Она с трудом подвигала челюстью.

- Неужели все полицейские такие здоровенные, как ты? - с притворным отчаянием спросила она.

Борис на мгновение перестал гладить по головке Жинетт. Она спала рядом с ними, раскинувшись на животе поперек кровати, которую они придвинули к своей, вернувшись в номер. Сон сморил ее минут десять назад. Она, что называется, устала до смерти, успев, правда, поучаствовать в баталии.

Он прикинулся дурачком.

- Нас не заставляют сдавать таких экзаменов.

Клодин снова взялась за него. Неопытность и стремление сделать все как можно лучше придавали ей особую прелесть. И, кстати, она была очень способной ученицей с огромной тягой к знаниям. Всякий раз, когда ее влажные губы впивались в него, у нее даже плечи начинали дрожать от удовольствия. А затем дрожь охватывала спину, талию и бедра. Она сообразила, что ее бюст не должен его касаться. Лучше, чтобы Борис сам дотягивался до ее сосков. Не столько от природной девичьей щедрости, сколько из корыстного расчета. Никогда до этого ей не доводилось бывать с мужчиной, который бы так искусно ласкал ей груди: нежно и в то же время властно, словно инстинктивно угадывая, когда ей хочется, чтобы он просто потрогал грудь, а когда - соски, не очень их щадя, но никогда не переходя допустимого предела.

Клодин приподнялась еще выше.

- А-а, - простонала она, - если бы Жинетт не спала!

Низ живота у нее просто горел.

Он улыбнулся.

- Это что-то новое...

Она покраснела и закрыла глаза.

- Хочешь, я... - начал он, выбираясь из-под нее.

Рядом с ними послышался голос Жинетт:

- Ладно! Я чувствую, что должна заслужить право на сон.

- Притворщица, - cаворчала Клодин. - Ты за нами подсматривала.

Жинетт молча пристраивалась сбоку. Она протянула руку, Клодин прерывисто задышала и снова нагнулась над Борисом, словно лунатик, а Жинетт подобралась к нему и впилась в губы.

"- Ты не мог бы рукой... - попросила она, и он с удовольствием исполнил ее просьбу.

Когда наконец они все трое в изнеможении рухнули на постель, где-то вдали раздался звон церковного колокола.

Он заглушал шум моря, доносившийся сквозь отворенное окно.

- Ого! Уже три часа, - воскликнула Жинетт, приподнимаясь, и схватилась за голову. - А нам еще утром на теннис. Ох и свеженький у нас будет вид!..

Клодин поудобнее устроилась на плече Бориса.

- На меня можешь не рассчитывать. - Она нащупала выключатель ночника.

Обе тотчас же уснули. Борис немножечко подождал и выбрался из их номера.

Эме Бришо спал, свернувшись калачиком, в своей постели, высунув ноги из-под одеяла. В лицо ему бил луч света из ванной комнаты. Все лицо и лысина были в следах губной помады.

"Вот они, курорты. Сплошная погибель для порядочных людей. Если бы тебя сейчас видела Жаннетт!" - посмеиваясь, подумал Борис.

На ночном столике валялась черная записная книжка Маринье. Бришо, должно быть, листал ее, прежде чем уснуть после ухода Дженни.

Кстати, тот факт, что книжка эта была у них, являлся нарушением существующих правил. Она должна была бы храниться под семью замками в комиссариате полиции Ла-Боли. Но они сознательно об этом "забыли"...