Буало-Нарсежак - Белая горячка

Буало-Нарсежак

(Франция)

Белая горячка

(Детективная повесть)

Перевел с французского Валерий Орлов

Двое под одной обложкой

Буало-Нарсежак появился на свет в 1952 году. Под двойной фамилией объединились два писателя, Пьер Буало (род. в 1906 г.) и Тома Нарсежак (род. в 1908 г.). К моменту заключения союза оба автора уже пользовались определенной известностью, получив каждый в свое время "Гран-при за приключенческий роман". Но, как отмечают критики, да и сами писатели, Буало и Нарсежак - это одно, а Буало-Нарсежак - нечто другое.

Один из соавторов, Буало, так говорит о зарождении этого сотрудничества: "Именно потому, что мы абсолютно несхожи (в привычках, вкусах, характерах, складе ума), Нарсежак, который сразу же почувствовал это различие, и предложил мне писать вдвоем. Его идея была оригинальна и вместе с тем чрезвычайно проста: быть может, объединив два инструмента с различным тембром, удастся получить новое звучание?" "Мы совсем разные, вторит ему Нарсежак. - Буало - парижанин, он любопытен, любит входить в контакт в людьми. Я же, провинциал, более замкнут. Он подбрасывает идеи, "закручивает" интригу, я прорабатываю детали. А потом мы сплавляем все воедино". По мнению писателей, их произведения следует воспринимать не как детективы в обычном смысле этого слова, а как образчики запутанных, "невозможных" на первый взгляд ситуаций, разобраться в подоплеке которых читателю предлагается вместе с заблудившимся в дебрях загадок (в действительности - изощренных, коварных ловушек) главным героем. "В наших книгах психология, моральный климат, чувства занимают куда больше места, нежели кровь и насилие", - утверждают писатели. Критики отмечают, что Буало-Нарсежак создал в рамках детектива свое направление, одинаково далекое и от "романа-расследования" в духе Агаты Кристи, и от столь распространенного сейчас на Западе "черного романа", насыщенного жестокостью и насилием. Это направление окрестили "романом напряженного ожидания". Преступниками в книгах Буало-Нарсежака оказываются не традиционные "злодеи", профессиональные гангстеры и мошенники, а респектабельные с виду буржуа, типичные представители "сытой середины" общества потребления.

Литературное содружество писателей оказалось плодотворным: из-под пера Буало-Нарсежака вот уже тридцать лет подряд выходит один-два романа в год. В настоящее время это, пожалуй, самые популярные во Франции авторы остросюжетных книг. Треть их романов экранизирована. Известны авторы и советскому читателю: в 1972 году в сборнике "Зарубежный детектив" (издательство "Молодая гвардия") вышел первый роман Буало-Нарсежака - "Та, которой не стало"; в 1977 году в сборнике "Современный французский детектив" (издательство "Прогресс") появилась повесть "Инженер слишком любил цифры"; в 1983 году издательство "Молодая гвардия" издало повесть "Неприкасаемые".

Постукивая молоточком по моим суставам, Клавьер приговаривал:

- Не блестяще, не блестяще... Я глядел на его гладкий, сияющий череп. Полностью лишившийся в свои тридцать пять лет шевелюры, он походил на состарившегося ребенка. Обследовал он меня не торопясь, подобно механику, дотошно осматривающему потерпевший аварию автомобиль.

- Пьешь много?

- Когда как.

- А в среднем?

- Что ж... поутру - немного скотча, чтобы взбодриться. Потом иногда часов в десять, если устанешь. После завтрака - само собой. Ну а уж к вечеру...

- Студентом, если мне не изменяет память, ты был повоздержанней.

- Да. Я начал пить с тех пор, как сошелся с Марселиной. Уж скоро два года.

- Вытяни вперед руку, ладонь распрями.

Напрасны были мои усилия - пальцы дрожали.

- Ладно... Отдохни, расслабься.

- Вот расслабиться-то я и не могу, старина... Как раз потому я и пришел к тебе.

- Приляг.

Он стянул мне руку тугой черной повязкой, подкачал воздух резиновой грушей.

- Да-а, если с таким давлением будешь продолжать в том же духе, тебе крышка. Работы много?

- Хватает.

- А я думал, в строительном деле сейчас застой.

- Ты прав. Но приходится крутиться.

- Тебе надо отдохнуть. Хотя бы пару недель. И даже...

Он уселся на краешек стола и закурил сигарету.

- Полежать бы тебе в клинике.

Я попытался рассмеяться.

- Погоди... ведь мне еще черти по углам не мерещатся.

- Пока нет, но до этого недалеко. Посмотри, тебе даже рубашку застегнуть - и то проблема. Присядь-ка в кресло... Слушай, ты ее и в самом деле так любишь?

Вот он, вопрос, которого я опасался, - недаром я уже несколько месяцев задавал его самому себе. Клавьер сел за стол, и я вдруг почувствовал себя в роли обвиняемого.

- Ее я хорошо помню, - продолжал он. - Марселина Лефёр!.. Когда я уехал в Париж, она была. на втором курсе юридического, верно?.. А разве вы не были уже тогда... м-м... вместе?

- Были.

- Тогда что же произошло?.. Поссорились?

- Она вышла замуж за Сен-Тьерри.

- Сен-Тьерри?.. Что-то я плохо его припоминаю... Хотя погоди, это был такой тощий верзила, изрядный сноб, он готовился поступать в Центральную*? Сынок фабриканта?

* Имеется в виду Центральная школа художеств и промышленности в Париже - привилегированный вуз, готовящий высококвалифицированных инженеров для всех отраслей производства и высших звеньев управления. (Здесь и далее примеч. пер.)

- Да... Завод шарикоподшипников в Тьере. У отца огромное владение неподалеку отсюда. Да ты, наверное, знаешь его... Почти сразу за Руайя, по левую сторону... Километра два дорога идет через парк...

- Мне придется осваиваться здесь заново, - сказал Клавьер. Двенадцать лет в Париже - это немалый срок. Я уже не узнаю Клермон-Ферран. А почему она вышла за Сен-Тьерри?.. Из-за денег?

Меня мучила жажда.

- Видимо, да... Но тут все сложнее. Не знаю, помнишь ли ты... у нее был брат...

- Понятия не имел.

- Никчемный лоботряс... старше Марселины, а жил за ее счет. Это он побудил сестру к выгодному замужеству. Ну а Сен-Тьерри сделал этого прохвоста своим личным секретарем.

Теперь я ощущал непреодолимую потребность выговориться.

- Постарайся меня понять... У нас не просто вульгарная интрижка. Сейчас я тебе объясню... У тебя не найдется стакана воды?

- Подожди, я мигом.

Он вышел. В свое время мы с Клавьером были близки. Мы часто встречались в клубе любителей кино. Марселина - та тоже с ума сходила по кинематографу. А пото?л... потом жизнь разошлась с юношескими мечтами. Один только Клавьер стал тем, кем хотел быть: врачом-невропатологом. А я... Я, грезивший о лаврах Ле Корбюзье! А Марселина, что так легко отказалась от своих любимых общественных наук!

Вернулся Клавьер, держа в руке стакан с водой.

- Прежде всего я хотел бы, чтобы ты разобрался в сложившейся ситуации. Старый Сен-Тьерри уже не выходит из замка. Он серьезно болен - по всей видимости, рак печени, но он об этом не догадывается. Поэтому сыну приходится то и дело мотаться из Парижа - там его фирма и квартира - в Руайя. Марселина, естественно, его сопровождает. Но частенько ей приходится оставаться подле свекра. Так мы и повстречались вновь. А Сен-Тьерри, которому всегда есть что ремонтировать в замке, обратился с этим ко мне.