Майкл Гилберт - Бедняга Смоллбон. Этрусская сеть

Времени для околичностей не было.

- Вы в хороших отношениях с мисс Милдмэй, не так ли?

Мисс Корнель удивленно взглянула на него, но ограничилась только сухим»Да».

- Хорошо. А не могли бы вы как-то так устроить, чтобы она провела этот уикэнд у вас?

- С вечера пятницы до вечера воскресенья?

- Этого хватило бы.

- Могу пригласить, - кивнула мисс Корнель. - Нет, погодите, я в эту субботу дежурю.

- Завтра будет закрыто, - сказал Генри. - Так распорядился мистер Крейн.

- Да, фирма катится под гору, - заметила мисс Корнель. - Полагаю, нет смысла спрашивать вас, в чем дело?

- Лучше бы не надо, - ответил Генри. - Только на двое суток.

Мисс Корнель быстро взглянула на него.

- Ага, так вот в чем дело. Ну ладно, я попытаюсь. Но, возможно, у нее уже свои планы.

- Так отговорите ее, - настаивал Боун. - Да, Чарли, что тебе?

- Мистер Крейн хочет немедленно поговорить с вами, мистер Боун.

- Уже иду.

Крейн читал какое-то письмо. Генри никогда еще не приходилось видеть маленького толстяка таким озабоченным.

- Видимо, вы сами понадобитесь нам куда больше, чем ваши деньги, - сказал он.

- Что случилось?

- Берли вышел из игры, - сообщил мистер Крейн. - Вот, все здесь. Все в этом письме. Он отказывается от всего, даже не требует назад свой учредительный пай.

- И что будет дальше? - поинтересовался Боун.

Ему стало казаться, что стоит на миг закрыть глаза-и окажется, что фирма перешла под начало герцога Ланкастерского.

- Его пай видимо будет разделен между остальными партнерами, - подумав, сообщил мистер Крейн. - Так что за свои деньги вы получите гораздо больше.

- Гм. - протянул Генри. - Полагаю, что в понедельник я смогу вам дать тот или иной ответ.

Он подумал, что за уикэнд ему нужно разрешить уйму проблем.

Но самые удивительные события этого тяжелого дня были еще впереди.

Боун ушел из конторы в шесть часов, дома рассеянно съел что-то приготовленное миссис Маджоли, и отправился на вечернюю прогулку. Тучи висели низко, собирался дождь, и Боун застегнул под горлом непромокаемый плащ, полный решимости выбросить из головы все мысли о фирме «Хорниман, Берли и Крейн.»

Перед входом в концертный зал Темпл Холл вдруг заметил знакомое имя. Оно значилось на афише, сообщающей, что в тот вечер выступает хор»Справедливость»с баховскими»Страстями по Матфею». Главными солистами были известные певцы, а шрифтом поменьше значилось:»Второй тенор-Юстас Коккерил».

- «Двух людей с такой фамилией быть не может, «- подумал он. Тихо открыл двери и вошел.

Маленький зал был полон, и поскольку никто его не заметил, Боун тихонько встал за колонну и стал слушать.

Хор уже заканчивал первую часть. Хорал»И восстанешь. «подходил к концу и по басовым и теноровым речитативам Боун решил, что пришло время. Второй состав уже был на ногах, и Боун увидел Коккерила, который тихонько присоединился к ним.

Все его поведение было отмечено несомненной уверенностью в себе и после первых нот «О горе, горе! «впечатление Боуна подтвердилось. У Коккерила был не просто хороший, красивый голос. Правда, ему недоставало концертного блеска, каким отличается исполнение профессионала, но это полностью компенсировали чистый тон, исключительная модуляция и трогательная непосредственность. «- О, горе! «- Как будто слова эти певец произносил впервые.

Хор зарыдал:

- Господь мой, почему ты должен так страдать?

И тенор вновь зазвенел:

- Перед судом предстанешь.

Слова влекли за собой цепочку образов, как несмонтированный фильм; начиная со старого судьи, обрекающего на смерть, и кончая хмурым рассветом на тесном дворе, обнесенном высокой стеною.

Когда Боун в мыслях вернулся на землю, Коккерил уже начинал свое второе соло «Господа святого чтить буду. «Для любителя партия сложная, но певец блестяще справился с нею, словно и не замечая трудностей. С исключительным вдохновением выводил долгие пассажи, пока голос его не растворился в заключительном хорале.

Когда отзвучали последние ноты, Боун торопливо окинул взором публику и убедился, что в восторге не один он. Слушатели отдали должное прочувствованному исполнению мгновением мертвой тишины, перешедшей в тот легкий шумок, который обычно следует после напряженного внимания.

И тут Боун увидел еще кое-что.

В трех рядах перед собой он заметил голову на крепкой шее, переходившей в могучие плечи деревенского кузнеца.

Эту фигуру нельзя было не узнать.

Он немало удивился, что же привело инспектора Хейзелриджа в тот вечер в концертный зал Темпл Холл..

- Ага, - протянул заместитель начальника полиции.

Нарисовал в лежавшем перед ним блокноте рассерженного кролика, на минутку задумался, вытащил из нагрудного кармана пиджака четырехцветную ручку и пририсовал ему клетчатый галстук.

- Теперь ваш ход, - заметил он.

- Не вижу иной возможности, - согласился Хейзелридж. - Проблема в том, что все эти новые материалы пришли в последнюю минуту, так что у меня еще не было времени его о ни о чем спросить.

- Но вы его уже допрашивали.

- Предварительно-как и всех остальных.

- Гм. - заместитель вернулся к своему кролику, и одарил его цилиндром, моноклем и наконец деревянной ногой. - У него явно была возможность совершить оба убийства. Метода соответствует его возможностям. И доводов было достаточно.

- В известном смысле даже слишком.

- К чему вы это говорите?

- Тут вот в чем дело, - осторожно начал Хейзелридж. - Я всегда был убежден, что определенный тип людей убивает в припадке ярости, и совсем иной-ради корысти. А тут, похоже, было и то и другое.

- Это можете оставить для апелляционного суда, - цинично бросил заместитель.

II

- Мне это совсем не нравится, - сказал сержант Роллс. Они с Хейзелриджем стояли в тени на Си Лейн. Где-то впереди неясным пятном белел домик. Видимость была весьма паршивая.

- Он приплыл сюда в четыре часа. Целый день гонял по устью реки-без видимой цели, словно изучал местность. Это кутер в тридцать два фута с подвесным мотором «остин». Для такого судна нужен экипаж в два человека, - но он справляется один, и любо дорого смотреть как.

- И вообще не сходил на берег?

- Сходил. Заходил в дом выпить чаю, который приготовила ему миссис Малле. Потом снова вернулся на борт. И до сих пор там.

- Что он делает?

- Сидит, наверное, - пожал плечами Роллс. - Главное, что он все еще здесь. Что никуда не смылся.

- У вас глаза лучше моих, - с завистью заметил Хейзелридж. Он едва различал контуры дома, а тем более того, что за ним.