Барри Робертс - Шерлок Холмс и железнодорожный маньяк

– Хозяином? – удивился я.

– Эдуардом VII, милостью Божьей королем Англии, императором Индии и Защитником Веры! «Мерседес» и имбирное печенье подтвердили мои догадки. Майкрофт делает совершенно неожиданный шаг: он спешно отправляется в Шотландию. Кто еще мог потребовать подобного от моего брата, как не король? В Питерборо загадочный пассажир прибывает на автомобиле, чтобы присоединиться к нему, и, несмотря на аварию, они продолжают свою поездку на специальном поезде. Что-то происходило в Шотландии такое, что вырвало их в спешке, одного из Лондона, другого из Сандринхэма. [3]

– В таком случае, мы отправляемся в Шотландию? – осведомился я.

– Вы превосходите самого себя, Ватсон. Итак, сегодня переночуем в этом исключительно скучном городишке, а завтра – в путь.

– Давненько я не бывал в Эдинбурге, – протянул я.

– И сейчас не доведется, – откликнулся Холмс, – ибо мы отправляемся в Абердин.

Продолжительное путешествие на Север протекало достаточно приятно. Холмс был в ударе, отчасти, как я подозреваю, потому что ему удалось обнаружить факты, которые Майкрофт от него утаил. Он, конечно же, поминутно отпускал сардонические замечания по поводу таинственности, которой окружил себя брат, и его безуспешных попыток уговорить нас прекратить расследование, но по большей части просто болтал на разные небезынтересные темы.

В Абердине мы обосновались в простой, но уютной гостинице, недалеко от знаменитых городских доков. Холмс довел до сведения хозяина, что я литератор из лондонского журнала, а он – художник. Мы прибыли на побережье, дабы подготовить иллюстрированное эссе о рыбных промыслах в этом районе. Подобные роли не создавали особых проблем с переодеванием, и свой первый выход в город я ознаменовал малореспектабельным одеянием и кепкой. Холмс же предстал в вельветовом жакете и широком галстуке, без шляпы.

Общественные здания Абердина в основном построены из местного гранита, и, хотя в пасмурную погоду они выглядели несколько мрачновато, в ясном свете осеннего утра сверкали как жемчуг, искрясь на солнце частичками слюды. Холмса, однако, более всего интересовал морской порт, и вскоре мы уже достигли складских подсобных помещений. Улицы были запружены повозками, груженными бочками, и телегами с рыбой и колотым льдом.

Усиливающийся запах рыбы и замаячившие над крышами мачты и рангоуты подтверждали правильность выбранного направления, и мы наконец вышли на мощенный булыжником причал. Все здесь находилось в непрерывном движении, поскольку несколько судов только что вернулись с уловом. Крики моряков, разгружавших суда, мешались со странными протяжными звуками с другой стороны причала, где какой-то маленький человечек вел торги прямо с бочки, продавая рыбу и выкрикивая цены с захватывающей дух быстротой, используя такие жаргонные словечки, которые вряд ли я слышал прежде. Чуть поодаль, прямо на открытом воздухе, стояли крепко сколоченные столы, рядом с которыми группки молодых женщин орудовали чудовищными ножами, кромсая рыбу так, как будто от этого зависела их жизнь, и бросая куски в бочки с рассолом. Всюду была рыба и запах рыбы, а над всем этим кружились прожорливые чайки, взрывая пронзительными криками общий гул и внезапно резко пикируя, дабы подхватить лакомый кусочек из воды или с мостовой.

– Святый Боже! – выдавил я, когда мои глаза и уши справились с этой суматохой. – И вы полагаете, что в этом месте кто-нибудь хоть на секунду остановится, чтобы что-либо нам сообщить?

Мой компаньон хмыкнул.

– В настоящий момент эти добрые люди озабочены неотложным и очень важным делом: обеспечивают бесперебойное снабжение населения копченостями и солониной, – ответил он. – Нам же следует разыгрывать свои роли. Ты должен время от времени делать кое-какие пометки в блокноте, я же запечатлею несколько сценок, а между тем мы будем внимательно присматриваться ко всем иностранным судам. Позже, когда все наконец будет разгружено, продано и упаковано, мы отыщем нужных нам очевидцев.

Суматоха в конце концов улеглась, и в полдень большинство тех, кто работал утром, расположились в близлежащих тавернах, где мы со своим правильным английским и в приличных костюмах привлекли к себе всеобщее внимание. А после того как потратили еще и несколько шиллингов на виски, от друзей не было отбою. Холмс скромно демонстрировал свой альбом, который каким-то странным образом содержал несколько весьма достойных эскизов. Объясняя профессиональное любопытство к жизни обитателей порта, он подчеркивал свой особый интерес ко всему, что касается иностранных судов. Национальная гордость подвигла наших подвыпивших приятелей к перечислению многочисленных портов Северной Европы, чьи корабли посетили Абердин, а я, исполненный долга, строчил заметки.

Когда тема иссякла, Холмс невинно поинтересовался:

– А не видели ли вы когда-нибудь русских кораблей?

– Бывало, заходили сюда время от времени, – ответил некий бородач, – тральщики, лесовозы всех видов, но после того дела с подбитыми тральщиками стали обходить наш порт стороной!

Приятели его за столом зашумели и согласно закивали головами. Речь, видимо, шла о том инциденте, что-то около двух лет назад, когда царский флот, проходя через Северное море по пути в Японию обстрелял группу английских рыболовных судов в уверенности, что это японцы.

Мы до вечера исследовали городские доки и отыскали там практически все флаги Северной Европы, кроме российского. Вечером в гостинице Холмс, просмотрев мой список кораблей и портов их приписки, вдруг нетерпеливо отшвырнул записную книжку.

– Ватсон, – воскликнул он, – я по-прежнему уверен, что недавно здесь был русский корабль, и, может быть, он даже сейчас тут, хотя никто не видел такового. Я уверен, что нисколько не заблуждаюсь на сей счет!

День за днем мы вновь и вновь обходили причалы с альбомом и записной книжкой, запечатлевая все, что творится в доках, и разговаривая с рыбаками, с девушками, разделывающими рыбу, докерами и грузчиками, но не находили и следа русского корабля. Множество различных судов бывали в Абердине, начиная с тральщиков не больше баркаса и грязных пароходиков-угольщиков с Тайна [4]и кончая славными скандинавскими клипперами и большими барками под красными парусами с Темзы.

Мы уже около недели провели в городе, и вот в один прекрасный день наше внимание привлек высокий четырехмачтовый клиппер, на корме которого значилось, что он пришел из Исьорка с Ютландского полуострова. Холмс извлек бювар и карандаш и принялся за набросок. Через несколько мгновений высокий худой мужчина, похожий на викинга своими волосами и бородой, отделился от бортика у передних сходней и прошел на корму. Как только Холмс закончил рисовать и сунул альбом под мышку, мужчина приблизился к нам и вытащил изо рта раскуренную трубку.