Роберт Кемпбелл - Расчудесный Хуливуд

– Задача суда по делам несовершеннолетних заключается не в том, чтобы вскрывать недочеты законодательства, а в том, чтобы заботиться о благе респондентов, – пояснил судья Эспозито. – Каковы бы ни были причины, равно как и сопутствующие обстоятельства. Мы должны решить, позволим ли мы этой юной особе беспрепятственно покинуть зал суда, после чего она, вне всякого сомнения, вернется на панель, а затем, не исключено, покинет черту города и пределы штата, причем при любом повороте событий подвергнется эвентуальной опасности со стороны любого, у кого могут найтись причины заставить ее замолчать. Вопрос о благе не всегда можно решить по справедливости, поэтому я отказываю в снятии обвинения и распоряжаюсь отправить респондентку в заведение, в котором сумеют обеспечить ее безопасность.

Адвокатесса раскраснелась и вспотела от гнева и досады. Эспозито видел это – и явно этому радовался.

– А на какой срок? – спросила она.

– До тех пор, пока она не выступит свидетельницей на суде или опасность не будет ликвидирована каким-нибудь другим образом.

– Хочу известить суд о том, что в случае принятия подобного решения я непременно подам письменную жалобу.

– Принято к сведению, – сказал судья. Кивком он подозвал к себе представительницу благотворительных служб – широкоплечую негритянку в цветастом платье и явно чересчур узких для нее туфельках.

Она подошла поближе, дожидаясь, пока судья не продолжит диалог со сторонами. Она встала потупившись, словно бы заранее заскучав из-за того потока глупостей, который здесь сейчас выплеснется, и из-за всех бесплодных решений, в реализации которых ей придется принять участие.

Адвокатесса и представитель прокурора уединились на скамье, решив обменяться мнениями. Миссис Данн обернулась и посмотрела на Фэй. Судья Эспозито тоже посмотрел на Фэй. Адвокатесса подошла к ней и спросила:

– У вас есть лицензия?

– Временная.

– Этого хватит. Вы не против выступить в ходе слушаний?

Они вдвоем подошли к судейскому столу.

– Не угодно ли представиться, – сказал судья.

– Меня зовут Фэй Чани, ваша честь. Я пришла сюда с тем, чтобы предложить свою помощь.

– Миссис Данн утверждает, что ваше предложение о содействии связано с заведением, которое называется приют Святой Магдалины. К сожалению, я никогда не слышал о нем.

– Его недавно открыли.

– И вы там на официальной должности?

– У нее временная лицензия, ваша честь, – сказала адвокатесса.

– Если ваше заведение не утверждено властями в официальном порядке, то я не вижу для этого суда возможности воспользоваться вашей помощью. Мы ведь не можем направлять подростков куда попало.

– Не знаю, утверждено наше заведение или нет, – сказала Фэй. – Насколько я понимаю смысл сказанного здесь, а я ведь все слышала, – проблема сводится к тому, что Му, не имеющую постоянного места жительства, лишают свободы и определенных гражданских прав только и именно потому, что у нее нет постоянного места жительства.

– И для защиты ее от возможной опасности.

– Но если бы у нее имелось определенное место жительства, разве вы направили бы ее в "Сибил Брэнд" или в какое-нибудь другое исправительное заведение?

– Если бы кто-нибудь взрослый взял на себя ответственность за нее, то, скорее всего, не направил бы.

– Я и есть тот самый взрослый, готовый взять на себя ответственность.

– Это существенно упростило бы дело, – подсказала адвокатесса.

Фарго, пожав плечами, кивнул. Широкоплечая негритянка тоже согласно качнула головой.

– Наш приют открыт для любой инспекции со стороны суда, – сказала Фэй.

Она полезла в сумку и достала оттуда какие-то документы.

– У нас есть письма мэра и других отцов города.

– Ваша честь, – сказала адвокатесса. – Я настоятельно рекомендую направить респондентку в приют мисс Чани.

– Ладно. Закончим на этом. Разойдитесь по своим местам.

Когда все заинтересованные лица отошли от судейского стола, Эспозито благосклонно посмотрел на Му.

– Милая барышня, у нас тут открытый суд в присутствии публики и что-нибудь незаконное, не говоря уж о давлении на любую из сторон, здесь совершенно исключено. Все, что происходит в этих стенах, происходит на сугубо добровольной основе. Вот я и хочу спросить у вас, согласны ли вы на временную опеку со стороны мисс Чани.

– Согласна, ваша честь, – ответила Му.

– Согласны ли вы придерживаться внутреннего распорядка, принятого в данном заведении?

– Да, ваша честь.

– Не убежите ли вы оттуда при первой же удобной возможности?

– Нет, ваша честь.

– Вы же понимаете, что мы берем с вас эти обещания только для того, чтобы обеспечить вашу безопасность, а следовательно принести вам благо?

– Да, ваша честь.

Эспозито посмотрел на Хулигэна.

– Нам потребуется некоторое сотрудничество со стороны полиции. Незаметное, но постоянное присутствие. Внимательное наблюдение.

– Да, ваша честь.

– Все довольны?

Судья посмотрел на адвокатессу.

– Да, ваша честь.

– Мне бы ваше везенье.

Бальфри прислонился к ближайшему столу, который удалось отыскать возле наполовину застекленного офиса Лича. Собственно говоря, ему следовало бы находиться в самом офисе, восседая вместе с капитаном Личем и Шарки Гором. Последний был куратором Янгера по условно-досрочному освобождению.

Его попросили дать им возможность побеседовать минутку с глазу на глаз. За эту минутку они вполне могли сговориться, чтобы обмануть закон. Конечно, он не собирался предъявлять им подобного обвинения, потому что, если они и придумают что-нибудь, способное упечь злополучного горца за решетку до конца его дней, то, на взгляд Бальфри, это будет только поделом. Тот ведь ничего другого и не заслуживает.

Его интересовали вовсе не вопросы честной или нечестной игры, торжества справедливости и правосудия. В законе таилось множество уловок и уверток – и на них надлежало как следует поиграть.

Законодатели были по большей части юристами и составители законов тоже юристами, и законы они писали так, как пишут инструкции по пользованию японской техникой, а судьи, интерпретировавшие и применявшие на практике эти законы, тоже были, по большей части, юристами… что ж удивляться тому, что уловок и уверток бойкому адвокату хватало на то, чтобы заблокировать или свести к абсурду любой закон?

Конечно, Бальфри не имел ничего против того, что полицейские, ловя убийц, разбойников и насильников на улицах города, грубо попирают при этом закон. Ему не нравилось, когда о подобном попрании они сговаривались у него за спиной или, точнее, как в данном случае, – у него на глазах, в застекленном офисе. А ведь именно это сейчас, похоже, и происходило.