Роберт Кемпбелл - Расчудесный Хуливуд

– За одним-единственным исключением. Мертвая девочка на крыше. На теле укусы – на груди и на бедрах, – вагина вспорота разбитой бутылкой. И царапины, похожие на какой-то знак, на груди. Знак неразборчивый, но он, надо полагать, действовал в спешке.

– А что за знак? – спросил Боско, раздраженный тем, что Канаан подавал всю историю как завзятый рассказчик, а не как человек, спрашивающий у друзей совета.

– Шестьсот шестьдесят шесть.

– Сукин сын! Число Зверя!

– Точно такой же знак был на теле у одной из жертв давнишнего тройного убийства, за которое Янгера и посадили, – сказал Канаан.

Он наклонился к тарелке и принялся хлебать суп. Шляпа была нахлобучена у него на лоб.

– Есть этот знак или нет его, – продолжил он, – но я не думаю, что его вернут за решетку. Вот почему я и говорю тебе: присматривай за Фэй.

– Эй, Боско, – высунувшись из кухонного окошка, закричал повар.

Боско посмотрел на его сторону.

– Чего тебе?

– Лейтенанта к телефону.

– Я не лейтенант, – сказал Канаан.

– Гарольду хочется, чтобы тебя повысили в звании, – заметил Боско.

Канаан выскользнул из ниши.

– Только ему этого и хочется.

– Казалось бы, человека, который убивает молодых женщин и вырезает у них на груди числа, должны упечь пожизненно без права на условно-досрочное освобождение, – сказал Свистун.

– Они были проститутками. Не забывай об этом, Свистун, – возразил Боско. – Для людей, заседающих в судах и во всяких комиссиях, это существа низшей породы. Конечно, они в этом никогда не признаются. А может, и сами этого не осознают. Но они так думают – и это влияет на рассмотрение дел. Одно существо низшей породы убивает другие, сокращая тем самым популяцию злобных тварей. Так какого черта?

Канаан, волоча ноги по земле, вернулся за столик; вид у него был грустный, а впрочем, не грустнее всегдашнего. Он принялся доедать свой суп.

– Это хулиган Хулигэн. Я попросил его держать меня в курсе дела. Янгера выпустили.

– Интересно, как это ему удалось? – высоким, на грани истерики, голосом спросил Свистун.

– Эй, парень, полегче.

Боско даже не мог припомнить, когда в последний раз Свистун в такой мере терял лицо.

– По убитой девочке у них ничего не вышло, потому что опознание поставлено под сомнение. И задержать его на этом основании не удалось.

– А знаки на груди? А Число Зверя?

– Царапины кажутся тремя шестерками только если ты заранее знаешь, что это три шестерки. По меньшей мере, эксперт, осматривавший тело, трех шестерок не разглядел. Отметил в протоколе только царапины. Я хочу сказать, девочке засадили бутылку в вагину. Кто при этом обращает внимание на какие-то царапины на груди?

– А как насчет официантки, опознавшей его как насильника, нанесшего ей увечия?

– Аналогичная ситуация. Ее привели в участок и она увидела задержанного, на которого со всех сторон показывали пальцем. Да надо быть слепой, чтобы не опознать Янгера с первого взгляда. И, вдобавок, она уже могла услышать о том, что он Убийца из Лягушачьей Ямы, только что выпущенный на свободу. Следовательно, знаменитость. Ты понимаешь, к чему я это говорю? Как ей устоять перед искушением присоединиться к толпе, обвиняющей его во всех смертных грехах? И самой попасть благодаря этому под лучи прожекторов? Бальфри безупречно разыграл этот мяч и отправил его в ворота.

– И его просто так взяли и выпустили?

Свистун по-прежнему не мог взять в толк, каким образом функционирует система, без малейшего колебания выпускающая убийцу на свободу.

– Нет. Судья назначил залог.

– И какой же?

– Десять тысяч.

– Ради всего святого, откуда же у Янгера нашлись такие деньги?

– Судебный пристав принимает наличными только десять процентов суммы.

– Ну, а тысяча баксов у него откуда?

– Он позвонил. И женщина по имени Ева Шойрен привезла наличные.

– Что еще за Ева Шойрен, на хер? – спросил Боско.

– А ты не знаешь?

– Знал бы, так не спрашивал бы.

Канаан зачерпнул с тарелки последнюю ложку супа и отправил в рот.

– Совсем остыл, – заметил он.

– Ладно, сейчас подам второе. Так кто же такая эта Шойрен?

– Она утверждает, будто она колдунья, – сказал Канаан.

– Злая Знахарка с Запада, – мрачно пошутил Свистун.

– О Господи, – воскликнул Боско. – Я всегда знал, что мы живем в стране Оз.

Привести в приют новую обитательницу дело рискованное. И неизменно нервирующее. Иногда между новенькой и постоянными обитательницами, считающими приют родным домом, а Фэй – родной матерью, возникает реакция отторжения.

А иногда капризничает и важничает, отказываясь вписаться в здешние рамки, сама новенькая, даже если остальные девочки пытаются помочь ей. Новенькая отказывается хлопотать по хозяйству. Доводит соседок по комнате до бешенства дурными привычками и вызывающим поведением.

Она познакомила Му с Шерил – и все вроде бы прошло нормально.

По мере того как девочки возвращались в приют со службы, Фэй знакомила их с Му – и Иви, и Элен, и Бренду. Когда дошла очередь до Арлен, Му сказала: "Я ничего не запоминаю". И произнесла она это испуганно – так, словно ее плохая память на имена может быть поставлена ей в вину. К тому времени, когда сели ужинать, девочки уже присмотрелись к Му и решили, что она достаточно мила и достаточно глупа, чтобы не причинить никому вреда.

– Му попала к нам при особых обстоятельствах, – пояснила Фэй. – У нее на глазах избили, а затем и убили ее подругу.

Девочки разом уставились на Му, а она, покраснев, покачала головой.

– Ну, строго говоря, самого убийства она не видела, но при подготовке, так сказать, присутствовала, – уточнила Фэй, решив не превращать Му в столь уж легендарную личность.

И все же девочки, принятые в приют с панели, сочувственно и взволнованно продолжали глазеть на новенькую, потому что им было известно, что с насильственной смертью, даже понаслышке, шутки плохи.

– Полиция хотела поместить ее в "Сибил Брэнд"… Раздался рассерженный гул.

– … но согласились на то, чтобы она пожила у нас до тех пор, пока не даст показания в суде. А что касается моего собственного мнения, она и после этого сможет оставаться у нас, сколько ей захочется, но это уж пусть сама решает. Так или иначе, нам с вами предстоит смотреть в оба.

– На что? – спросила Бренда.

– На все. На все что угодно.

После ужина, пока дежурные убирали со стола и мыли посуду, остальные девочки отправились в гостиную посмотреть телевизор.

И, разумеется, поспели на шестичасовые новости.

И, разумеется, практически весь выпуск был посвящен только этому.

Фэй почувствовала себя так, словно ей влепили пощечину. Ее даже отбросило на спинку кресла, в котором она сидела. И вновь она увидела Янгера в руках у полиции. Его мягкие волосы казались шерстью какого-нибудь горного зверька. И, как у затравленного зверька, его глаза щурились, озираясь по сторонам.