Кэтлин Тинан - Агата

– Я знаю кое-кого в редакции, – сказал он. – Надо попробовать. Вы только скажите мне, где остановилась Нэнси Нил?

– В гостинице «Валенсия». Если вы что-нибудь узнаете, сообщите мне, хорошо?

Настоящая наседка, подумал Уолли. Цыпленка потеряла и волнуется.

– Если это она, я найду ее, – Не обижайте ее!

– Вы славная девушка, – улыбнулся он.

И уехал.

В окно лилось утреннее солнце. Агата сидела за письменным столом у себя в номере и ровным голосом читала вслух кусок передовицы из «Пост диспетч»:

– «Мы с женой не ссорились. И у нас никогда не было никаких расхождений во взглядах на наших общих друзей».

Она выпустила газету из рук, переполненная смешанным чувством беспредельного гнева и исступленного торжества. И, схватив листок бумаги, написала:

7. Сносить потери, терпеть свой жребий, как узник в тюрьме, и надеяться, что когда-нибудь вернешься к прежней счастливой жизни?

2. Или действовать?

Она давно привыкла ставить перед собой четко сформулированные альтернативы, и привычка не изменила ей и теперь. Она записала их на листке, как записывала ключевые слова кроссвордов, слова, из которых правильным может быть только единственное.

Она сняла резинку с пачки бумажных полосок. Потом написала на чистых полосках, по слову на каждой: БАССЕЙН;

НАСОСНАЯ; МАСКА; ПЕРЧАТКИ; РЕМЕНЬ; РЕОСТАТ – И присовокупила их к пачке.

В дверь постучали, вошла горничная Флора.

– Я заметила, вы сделали много покупок, мэм. Может, вам помочь распаковаться?

Девушку буквально распирало от любопытства, и Агата ее пожалела.

– Ладно. Можете распаковать мой новый столик.

Флора одним прыжком накинулась на жертву, а потом несколько раз принималась что-то протирать и переставлять без всякой надобности, изображая уборку номера.

– Вы слыхали, что писательница пропала, мэм? – Она подняла с пола газету, отряхнула. – Миссис Кристи.

Агата обернулась и посмотрела на Флору.

– А на том месте, где осталась ее машина, даже провели спиритический сеанс!

Лицо Агаты было непроницаемо.

– Значит, теперь точно найдут.

Позже тем же утром, Флора поделилась соображениями с приятелем, шеф-поваром:

– По-моему, миссис Нил откуда-то сбежала и очень довольна!

Тот понимающе покачал головой:

– Боюсь, она потеряла память. Не знает, где ее багаж – это ж надо!

Но Флору это не убедило.

– А по-моему, ей наплевать на этот багаж, вот и все.

Я думаю, она влюбилась! Помяните мое слово, она тут кого-то дожидается!

– Любопытство кошку сгубило, – заметил повар, неодобрительно звякнув ложкой.

– Занятно все-таки с этой миссис Нил, – не унималась Флора.

Повар, у которого что-то булькало в нескольких кастрюльках на большой плите, переспросил:

– Что занятно?

– Она не носит обручального кольца. А держится как леди.

А в это время леди без обручального кольца проходила свой третий лечебный сеанс у миссис Брейтуэйт. В своей белой сорочке она сидела в кресле Шнее, погрузив обе ноги в цилиндрические емкости с водой, а обе руки – в аналогичные ванночки, прикрепленные к подлокотникам. Вся эта хитрая конструкция покоилась на стеклянной подставке. Миссис Брейтуэйт включила ток.

– Теперь расслабьтесь, миссис Нил. – Она уселась за столик возле приборной панели. – Ну, вы порозовели, дорогая моя, не сравнить с первым разом. По-моему, пора вам забросить все эти процедуры и отправиться гулять по нашим вересковым пустошам. Вы уже видели аббатство Фонтейн?

Агата покачала головой.

– Посмотрите обязательно. И Хэйуорт. Там жили эти бедняжки Бронте. Мои пожилые пациенты его не любят.

Говорят, что дом приходского священника Бронте мрачный, как склеп.

– Прямо мурашки по спине!

– Именно, именно.

– Но приятные.

– Они ведь все умерли.

– Кто?

– Все эти девочки Бронте, насколько мне известно, ножки промочили, простудились и умерли, глупышки <���Речь идет об известных английских писательницах Эмили, Анне и Шарлотте Бронте. В приходе Хэйуорт началась их литературная жизнь, и там же в 1848 году, простудившись на похоронах брата, умирают от скоротечной чахотки сперва Эмили, затем Анна. А в 1855 году гибнет и Шарлотта (от тяжелого токсикоза).>.

– Да, наверное, вы правы. А как работает эта штука?

– Начинаем потихоньку, потом чуть-чуть подвигаем регулятор реостата. Ничего сложного, миссис Нил. Ток подается на металлические пластинки в каждой из этих ванночек с водой.

– А сила тока регулируется с вашей панели?

– Так точно.

Миссис Брейтуэйт достала рукоделье – довязанный почти до половины жилет.

– Вам нравится узор?

– Прелесть! – улыбнулась Агата.

– Это я сыночку вяжу.

– Не сомневаюсь, ему понравится. Послушайте, а ощущение правда очень приятное! Какой теперь ток?

– А вот такой – двигаем рычажок на две трети шкалы.

Этого вполне достаточно.

– А гальваническая ванна регулируется на той же панели?

– Само собой. Вообще все наше оборудование запускается с центрального пульта, а мы только к ним подключаемся через розетку.

– Но в кресле Шнее постоянный ток, а в гальванической ванне – переменный?

– Поэтому у нас тут стоит выпрямитель, а источник тока один. Господи, миссис Нил, да вы скоро сможете делать за меня мою работу!

– А вы сможете тогда связать еще какую-нибудь славную вещичку вашему сыну! – улыбнулась Агата.

– Я так по нему скучаю, – с тоской призналась докторша. – А вы скучаете по вашим родным, миссис Нил?

– Очень.

Миссис Брейтуэйт взглянула на часы.

– Еще две минуточки, хорошо? – Она принялась за свое вязание. – У меня сразу после вас записана другая Нил, некая мисс Нэнси Нил. Такие совпадения, да еще в мертвый сезон – большая редкость. – Поднявшись, она подвинула рычажок, потом повернула выключатель. – Вот и все, теперь одевайтесь и отдыхайте.

В тот день под кафельными сводами женского отделения турецких бань было занято от силы четыре кушетки – сюда, в отделение для отдыха, посетительницы приходили, чтобы перевести дух после пекла парной и холода бассейна.

Агата и Эвелин лежали на соседних кушетках,» укрытые купальными простынями. Эвелин выспрашивала у подруги все подробности ее путешествия по разным странам, все до малейшей детали вызывало у нее глубочайший интерес.

Агата, однако, старалась по возможности поменьше рассказывать о Южной Африке.

– И ты в них стреляла? – продолжала допрос Эвелин.

– Нет. Для меня увидеть леопарда или слона – это уже было событие. Охотники говорили, меня на сафари лучше не брать. Муж кричит: «Стреляй!», а я: «Не могу!» Такая охота мне даже больше нравилась. Я знала, что не промажу, если нажму на курок. Мама говорила мне – человек способен совершить все, что он в состоянии себе вообразить.