Валерий Гусев - Розыгрыш с летальным исходом

– Я тоже хочу на яхте, - жалобно попросился Серега.

Вот так всегда. Когда касается других людей - жестоки до беспредела, а как самого задело - беспредельно жалостливые.

Утром мы вывели яхту из грота. Обошли остров, стали на якорь на том же месте, где когда-то бросили его, подходя к острову. Попрощаться стали.

Аборигены, зайдя в воду по пояс, молча смотрели на нас.

– Эй! - вдруг взвизгнула Амурея. - Шеф! А деньги?

Понизовский нырнул в рубку.

Мы подняли якорь, наша потрепанная «Чайка» расправила крылья и легла курсом на вест. Домой, стало быть.

Через некоторое время Понизовский осмелел и выбрался на палубу. Янка с отвращением глянула на него.

– Сделать вам коктейль, Яна Казимировна? - робко заикнулся Серега.

– Как тебя только Эатуа терпит! Крысиное семя! Буа прослабленный.

– Ну что уж вы так… Бизнес есть бизнес.

– А люди? - вырвалось у Яны.

– Да какие это люди, - вырвалось и у Сереги. - Все люди - бл…и!

Янка вздохнула. Повернулась к Семенычу, который задумчиво сидел у руля.

– Притормози-ка! Серый, ты меня понял?

Еще бы не понять такую ваине. Да и у меня к нему предъява.

Мы как раз шли мимо Камня покаяния. Я взял Серегу за руку, вывернул ее за спину и дал пинка в зад. Серега плюхнулся за борт, а когда вынырнул, яхта была уже недосягаема. Ему ничего не оставалось, как забраться на Камень.

– Доверни чуток! - опять скомандовала Янка Семенычу и нырнула в рубку. Выскочила на палубу, размахнулась и что-то швырнула Сереге. Он подхватил. Это были валенки, вложенные один в другой.

– Чтоб с голоду быстро не сдох! - крикнула ему Яна. - Не подавись только! Всем спасибо!

Дина и Маша, раскрыв рты, с восхищением смотрели на Яну. Лишившись дара речи. Мне иногда вспоминается, что они так и промолчали до Индийского океана.

Ауэ!

На следующий день Семеныч привел яхту в какой-то порт. Забрал у Нильса документы и сошел на берег - мы долго его ждали, - вернулся, доложил:

– Все, информацию слил. Едем дальше.

«Дальше» оказалось не так уж далеко. Тоже на следующий день - еще один порт, покрупнее. А в этом порту был и аэропорт. Нас там ждали. Встретили какие-то чиновники в форме, заставили переодеться в приготовленное приличное платье и усадили в самолет.

Семеныч помахал нам ручкой и вернулся на яхту - у него еще были кое-какие дела. Добить-то врага надо. Чтобы жить спокойно…

За окном - зима. Настоящая, не такая, как в тропиках, где зимою - лето.

Янка, накинув на плечи старый тулуп, сидит на шаткой скамеечке возле печки и курит в приоткрытую дверцу. Глядя на мерцающие угли.

– Вот, Серый, - говорит Яна, - старость уже за спиной, вот-вот нагрянет. А ты еще ничего не успел. Картину не написал, вершину не покорил, дерево не срубил…

– Ты зато много дров наломала, - ворчу я.

– Ну… когда это было… - лениво оправдывается Яна.

Время от времени она достает из кармана тулупа красивую раковину, прикладывает ее к уху и, распахнув зачем-то до отказа глаза, слушает, как шумит далекий океан.

Эту раковину ей подарила Машка-Марутеа, законная супруга Нильса Хольгерссона. Когда они расписывались и Нильс подводил ее к столу регистрации, среди присутствующих в зале пробежал взволнованный шепоток: «А жених-то где? Дедушка внучку привел, а жениха еще нет!»

Но Машку все это не смутило. У нее оказались кое-какие сбережения, и она увезла Нильса к своей маме, на свою историческую родину. Как сейчас говорят, в Украину. Льва Борисыча они забрали с собой. Так что есть надежда, что в скором времени в Украине вовсе не останется крыс. Правда, у нас их станет больше.

– Как родишь, - напутствовала Янка Нильса на проводах, - сразу телеграмму дай. Мы за вас бокалы поднимем.

Семеныч еще не вернулся. Теперь он кого-то добивает во Франции.

Понизовского подобрало судно, которое Интерпол прислал за девушками с острова Крыс. Когда они его обнаружили в трюме… Впрочем, об этом лучше не вспоминать.

Как и о первом дне по возвращении в Пеньки. Не успели мы растопить печь, как заглянула к нам тетка Полинка. С подушкой. Я уж было подумал, не подселиться ли она к нам собралась?

– Сплавали? - спросила Полинка так буднично, будто мы в соседнее село в магазин за водкой сбегали. - Вот и ладно. А я тебе, Янка, подушку набрала. Пух чистый, со своих курочек. Лешка-то их у меня брал прошлую зиму, а я перо для тебя оставляла.

– Такой уж ты стрелок, - сказала Яна. - Белку - в глаз, тетерку - в ухо. - Помолчала. - А меня - так прямо в сердце.

Полинка еще на крыльце топталась, а окна вдруг засияли светом фар. И в этом свете плясали белые хлопья снега. Янка прижалась лбом к стеклу, приложив ладони:

– Семеныч приперся. Не сказочный принц, однако. Я не права? Сейчас врать начнет, как за ним по всему Парижу все французские ваины бегали.

– Ауэ, Семеныч! - воскликнула она, когда тот, оттоптав на крыльце снег с ботинок, вошел в избу. - Ты надолго?

– Как всегда, - ответил Семеныч и как-то странно взглянул на меня.

Я все понял. Ауэ, крысоловы и волкодавы! Добивать надо…

Уа мауру-уру вау! Всем спасибо!

«Розыгрыш с летальным исходом»: Эксмо; 2006