Фридрих Незнанский - Убить ворона

Резко взвизгнули тормоза, и «газик» закрутило бешеным движением вокруг своей оси. Машина потеряла управление и моталась как песчинка посреди заснеженной дороги, приближаясь к опасной обочине. Турецкого дернуло и понесло к лобовому стеклу, шофер прижался всем телом к рулю. Еще секунда, и Турецкий успел вонзиться ногтями в кресло, сдерживая силу инерции, удар пришелся ему по виску.

– Всем сидеть! – Одной рукой Турецкий инстинктивно зажал рану где-то над правым глазом, другой уже успел выхватить револьвер.

Мотор отчаянно ревел, и машина одним колесом повисла над колеей. Шофер завопил дурным голосом.

– Я не виноват! Он сам! – тыкал пальцем куда-то вперед этот здоровый детина.

– Руки на колени! Сидеть смирно! – Турецкий переводил дыхание, одновременно держа на прицеле сидящего на заднем сиденье опера.

Опер моргал телячьими глазами, покорно воздев руки к небу. На его массивной голове, как видно, не очень отразились дорожная тряска и происшедшая авария. Тщательно обыскав хлюпающего носом шофера, Турецкий открыл дверцу кабины со своей стороны и за шиворот выбросил детину в колею. Следом за ним вывалился на коленях опер. Мороз прижимал вовсе не по-мартовски, глухая тайга обступила дорогу, величавым гулом напоминая, что действие разворачивается отнюдь не в немом кино. Опер послушно выбросил старенький пистолет на снег. Теперь Турецкий имел секунду, чтобы отдышаться и сообразить, что же случилось.

Нет, это было не помрачение рассудка.

Турецкий имел все основания ждать подвоха и быть постоянно настороже. В конце концов, кто-то же знал, куда едет Сабашов, кто-то сообщил убийцам его маршрут следования. Но последним, с кем виделся следователь перед отъездом к Бурчуладзе, был Турецкий. Получается, что все ниточки сводились к милиции, к тому, кто по долгу службы мог разузнать направление Сабашова. Вот этот «кто-то» интересовал Турецкого сейчас больше всего, а по «счастливой» случайности он мог оказаться и совсем рядом.

Получив сообщение о гибели Сабашова, Турецкий немедленно позвонил начальнику Новогорского областного управления внутренних дел:

– Я хочу сейчас же отправиться в район Михайловки, на место гибели следователя.

– Ваше желание приветствую, – просипел голос в трубке, человек на том конце провода явно прихлебывал чай или горячий суп. – Но, уважаемый Александр Борисович, взгляните на часы.

Турецкий выдернул «Брегет», стрелки показывали начало первого ночи.

– В ночь я вас не отпущу. Сибирские дороги… сами знаете, – трубка хлебанула очередную порцию чего-то жидкого, – а потом мороз – это вам не фунт изюма, не африканская саванна. Машина не выдержит.

– Мне непонятно ваше спокойствие. Погиб сотрудник правоохранительных органов. При очень странных обстоятельствах. И мне ли вам объяснять, что первые сутки после преступления приносят восемьдесят процентов информации по делу.

– Место происшествия осматривает оперативная группа. Завтра утром милости прошу ознакомиться с протоколом осмотра места происшествия.

Турецкий начинал потихоньку свирепеть. Всегдашнее желание провинциалов поунять амбиции столичных штучек, продемонстрировать, что, мол, «мы и сами с усами», казалось ему теперь неуместным, речь шла о деле слишком серьезном. Трубка, вероятно, тоже поняла, что зашла слишком далеко, и повернула на мировую:

– Не стоит пороть горячку, Александр Борисович. У меня опытные сотрудники. Сегодня оперы прочешут тайгу в окрестностях.

«Олухи! – едва не брякнул Турецкий. – Теперь точно все следы замели».

– Но вам мы препятствий чинить не будем. – Абонент допил наконец свой чай. – Поедете завтра с ранья, как говорится. Сейчас позвоню, договорюсь. В семь утра наш джип будет стоять у вашего порога.

Почти всю ночь Турецкий просидел в этом самом управлении, читая информацию прямо, что называется, с колес. Собственно говоря, информации в них содержалось небогато, но Александр Борисович хотел сложить рабочую картину убийства. «Смерть наступила в результате огнестрельного ранения… Время… Вот-вот… Время – 15 часов 40 минут». Сабашов почему-то не доехал до жилища Бурчуладзе, вышел из машины за два километра. Труп был найден в пятидесяти метрах от дороги, в расщелине. Убийца расстрелял жертву из обычного охотничьего ружья почти в упор, значит, ждал, что следователь покинет кабину именно в этом месте, или проголосовал, или, наконец, самая дикая версия, ехал с Сабашовым в одной машине. Предположим, преступник – случайный попутчик: в этих местах, бывает, слоняются беглые лагерники, бродят как звери по самым недоступным тропам. Допустим, следователь пожалел голосовавшего на дороге одинокого путника и взялся его подвезти, что маловероятно для такого опытного человека, как Сабашов. Уж что-что, а местные нравы и обычаи старый служака затвердил назубок – бегунок-рецидивист его бы так запросто не подловил. Если же убийца подстерегал свою жертву специально, то тогда остается ответить на простой вопрос: откуда он знал, что Сабашов окажется в этом месте и в этот час? Есть еще одна, правда, несколько бредовая версия – Бурчуладзе и штурман несли бессменную вахту возле своего жилища, ожидая нежданных гостей, а когда они нагрянули – легко расправились с ними и бежали. Смешно… хотя по своему опыту Турецкий отлично знал, что часто самые невероятные предположения оказывались истиной, потому что жизнь гораздо причудливее, чем мы о ней привыкли думать. Эти последние мысли пронеслись в голове Александра Борисовича, когда он безмятежно засыпал на гостиничной койке, с тем чтобы ровно через два часа, когда стрелки подарочного «Брегета» застынут на цифре «семь», легко вскочить на ноги, чувствуя себя вполне выспавшимся и бодрым.

И вот теперь, спустя два часа, «газик» висел одним колесом над колеей, а команда, приданная Турецкому, стояла под дулом пистолета. Александр Борисович вовсе не исключал, что сценарий, сыгранный с Сабашовым, преступник захочет повторить еще раз. Криминальный мир не слишком затрачивался по части оригинальности. Спутники топтались на снегу, поколачивая замерзающими ногами.

– Я не виноват, – шептал шофер, у которого под носом весьма серьезно потекло, несмотря на гигантские усилия, которые он прилагал, чтобы остановить этот водопад. – Это заяц, наверное.

– Какой заяц? – Турецкий держался за серьезно, по-видимому, рассеченную бровь.

– Заяц… это… под колеса…

Напарник шофера, выпучив глаза, застыл с поднятыми руками, до его головы, видно, с трудом доходило происходящее, и он предусмотрительно молчал. Турецкий пошарил фонариком по дороге. На снегу действительно распласталась белая окровавленная тушка.

– Ну вот, поохотились заодно, – попытался пошутить Турецкий, ощущая некоторую неловкость перед сотрудниками милиции.