Стэл Павлоу - Код Атлантиды

Новэмбер выпила кофе и съела бутерброд, удалившись в небольшую кухоньку, которая располагалась в стороне от мощного лазерного оборудования, исследовавшего кристалл углерода-60.

Скотт уяснил единственное: С-60 был желто-коричневым. А эти камни отливали голубым. Почему?

– С примесями.

Хаккетт перевернул страницу, продолжая сосредоточенно изучать столбцы цифр.

– С какими?

Пирс с той же сосредоточенностью наблюдал сквозь стеклянную стену за тарелкой с бутербродами, красовавшейся на кухне перед Новэмбер.

Хаккетт узнал одного из проходивших мимо химиков – весьма странного на вид парня. Их называли «углеродной компанией»: Хокса, Лью, Ридли и Моргана. Все четверо были специалистами в области органической химии и работали на корпорацию «Рола». Каждый их них окончил заведение типа техасского университета Раиса – именно там в 1985 году Крото и Смолли впервые создали С-60. Углерод для четверки химиков был все равно что воздух.

Разговаривали они в основном на научном сленге. Хаккетт, очевидно, все понимал, так как неожиданно вступил с ними в спор.

– Разговор не об обычных примесях, а о характерных углеродных образованиях, целенаправленно созданных в структуре кристалла. О графитовых прожилках в алмазе. Это рубидиевый фуллерен – материал со сверхвысокой проводимостью. – Он забормотал что-то совсем непонятное. – Рубидий и С-60… Секундочку… Rb 2CSC 60. Под воздействием воздуха соединение разрушается. Для него нормальная температура – что-то около тридцати по шкале Кельвина. Азот при восемнадцати градусах по Кельвину, то есть минус двухсот пятидесяти пяти и пятнадцати сотых по Цельсию, превращается в жидкость.

– Почему же тогда рубидиевый фуллерен уцелел? – спросила поставившая пустую тарелку на место и вернувшаяся Новэмбер.

– Он внутри алмаза. Не взаимодействует с воздухом.

– Именно поэтому каждый раз, когда я к нему прикасаюсь, у меня покалывает в пальцах? – спросил Скотт. – Или это от волнения?

– С-60, – ответил Хаккетт, – материал фотопроводимый. Сейчас он, по-видимому, реагирует на сияние лабораторных ламп, но поскольку вы стоите на полу… Эй, может, попросить, чтобы вам принесли изолирующий коврик? Невероятно. – Он помахал бумагами. – С-60 так устроен, что позволяет электронам … Гм… световые компьютеры… Не обратиться ли за помощью к Микеле?

Скотт, понятия не имевший, кто такая Микела, повернул голову.

– А где Ральф?

Пирс, устремившийся в сторону кухни, махнул рукой.

– Наверху с Дауэром. Составляет план экспедиции.

Скотт взял тряпку и стер все, что было написано на большой белой доске.

– Ведь это больше никому не понадобится? – пробормотал Скотт, не обращаясь ни к кому в отдельности.

– Не понадобится, – ответил Хаккетт, вновь сосредоточивая внимание на результатах анализа. – При ЯМР-спектроскопии молекулы не растягиваются, не разрушаются, не повреждаются. Атомы исследуются внутри молекулы. На атом существенное влияние оказывают соседи. Только в этом состоянии он ведет себя как обычно. ЯМР-спектроскопия позволяет точно определить, что представляет собой атом в составе молекулы и с какими атомами взаимодействует.

– Понятно, – сказала Новэмбер, хоть весь вид ее говорил о том, что ей практически ничего не понятно.

– Но самое главное, – продолжил Хаккетт, – спин – собственно момент количества движения микрочастицы, он имеет квантовую природу и не связан с движением частицы как целого. Электрон меняет спин при переходе в другое энергетическое состояние. Исследованием переходов между магнитными энергетическими уровнями атомных ядер, вызываемых радиочастотным излучением, и занимается ЯМР-спектроскопия. Вот только с углеродом дело обстоит сложнее: за ним перемен состояния не наблюдается.

– Как же его изучают?

– Из каждого правила есть исключение. Существует такой изотоп – углерод-13, его частицы переходят-таки из одного состояния в другое. При создании С-60 непременно нужен С-13 – проконтролировать процесс возможно только с ним. По сути, С-60… это С-13.

– Логично, – согласился Скотт.

– Вы понимаете, что я пытаюсь объяснить?

– Разумеется, – кивнул Скотт. – Изотоп в переводе с греческого – «место». С-13 – все равно что любая другая разновидность углерода. Тот же самый углерод.

– Суть в том, – воскликнул Хаккетт взволнованно, – что создатели С-60, кем бы они ни оказались, сначала должны были получить ту, иную разновидность углерода. Значит, у них имелось соответствующее оборудование. Эти камни – не природное образование. Их сделал человек.

– Занятно, – пробормотала Новэмбер.

– Занятно? Занятно?.. Не занятно, а грандиозно! Камни, покрытые надписями, находят на глубине в целую милю, под водой, – произнес Хаккетт с чувством. – Создатели этого чуда – определенно люди высокоразвитые, знавшие толк в квантовой физике и молекулярной инженерии. Их цивилизация – мы до нее пока не дотягиваем – погибла. Если об этом задуматься, ужас берет.

Он заглянул внутрь гигантского спектрометра.

– Для изучения подобных камушков нам требуется сверхсовременное оборудование – вершина человеческих достижений.

– И сказал Господь: «Да будет свет», – провозгласил Пирс.

Скотт на миг задумался.

– Язык, – произнес он. – Прежде чем сказать: «Да будет свет», Господу следовало изобрести язык. Свет появился потом. В начале было Слово.

Хаккетт явно пришел в замешательство.

– О чем это вы?

– Свет и язык. О них даже Библия говорит в первую очередь. Особое внимание им уделяется и во многих древних мифах. Что мы имеем? Солнце и язык Атлантиды. Первый из известных человечеству. – Скотт вздохнул и снова посмотрел на камни. – Похоже, его создатель хотел, чтобы этот язык был ясен и людям из будущего.

Никто не понял, что он имеет в виду.

Скотт пояснил:

– В тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году Томас А. Себеок решал в Управлении по утилизации ядерных отходов вопрос, поставленный Комиссией США по ядерному регулированию.

– Какой вопрос?

– Для захоронения ядерных отходов выбрали несколько пустынь. Им грозило на целых десять тысяч лет стать радиоактивными. Но как предупредить потомков или, скажем, инопланетян о том, что там-то и там-то появляться не следует? Себеок без раздумий отверг идею о записи на магнитофонную пленку и все прочее, для чего потребовалась бы электроэнергия, равно как и любого рода идеограммы, столь широко распространенные в наши дни. Вроде изображения мужчины или женщины на дверях общественных туалетов.

– И что же он придумал? Изобрел более совершенный язык? – полюбопытствовал Пирс.

– Не угадали. Язык со временем видоизменяется, а нынешнее сообщество может быть вмиг уничтожено глобальным стихийным бедствием. Себеок вспомнил о мифах и табу.