Хеннинг Манкелль - На шаг сзади

– Я использую программу, разработанную в ФБР, – сказал Мартинссон. – Мы можем примерить тысячи причесок, бород и усов. Даже можно угри добавить.

– Не думаю, чтобы у него были угри, – сказал Валландер. – Самое важное – угадать, что у него под париком.

– Я тут кое-что разузнала, – сказала Анн-Бритт. – Я позвонила мастеру по парикам в Стокгольм и спросила, есть ли какой-то лимитирующий фактор. Иными словами – как много собственных волос можно уместить под париком. Оказалось, что на этот вопрос однозначно ответить невозможно.

– То есть он вполне может иметь пышную шевелюру, – задумчиво заключил Валландер.

– Эта программа много чего умеет, – перебил Мартинссон. – Она может, к примеру, оттопыривать и прижимать уши. Носы сплющивать.

– Думаю, это ни к чему. Физиономия оказалась точно такая, как на фотографии.

– А цвет глаз? – спросил Мартинссон.

Валландер ненадолго задумался:

– Голубой.

– А зубы ты ее видел?

– Не ее, а его.

– Видел?

– Не приглядывался, но, по-моему, хорошие зубы. Белые.

– Психопаты, как правило, очень мнительны и брезгливы, тщательно соблюдают все правила гигиены, – сказал Мартинссон.

– Откуда мы знаем, что он психопат?

Мартинссон сделал глаза на портрете голубыми. Потом подвигал мышкой, и портрет улыбнулся, показав ровные белые зубы.

– А лет ей сколько?

– Не ей, – снова поправил Валландер. – Ему.

– Но ты-то видел женщину. Ты только потом понял, что это мужчина, – сказала Анн-Бритт.

Она была права. Он видел женщину. И при определении возраста надо исходить из того, что перед ним была женщина.

– Когда женщина так накрашена, возраст определить трудно, – сказал он. – Но фотография, судя по всему, сделана недавно. Я бы сказал, что ей около сорока.

– Высокая? – спросил Мартинссон и добавил: – Когда она шла к туалету, она все еще была женщиной.

Валландер призадумался.

– Скорее всего, метр семьдесят – семьдесят пять.

Мартинссон щелкнул клавишами.

– Теперь фигура, – сказал он. – Была у нее накладная грудь?

Валландер понял, как мало он успел заметить.

– Не знаю, что и сказать.

Анн– Бритт посмотрела на него, чуть улыбаясь.

– Во всех научных трудах утверждается, что мужчины первым делом смотрят на женский бюст, – сказала она, – большая грудь или маленькая. Потом на ноги. Потом – на попу.

Мартинссон хохотнул. Валландер вдруг ощутил весь идиотизм ситуации. Он должен дать мужскую оценку женщине, которая на самом деле не женщина, а мужчина, но все равно ее надо рассматривать как женщину, пока Мартинссон не введет в компьютер все необходимые данные.

– На ней была куртка, – сказал он. – Может быть, я нетипичный мужчина, но на бюст я не обратил внимания. К тому же стойка там высокая. И не могу сказать, как она выглядела сзади – ее сразу же заслонили танцующие. Народу было полно.

– Ладно, у нас и так немало данных, – ободряюще сказал Мартинссон. – Сейчас главное – вычислить, какая у него на самом деле прическа.

– Боюсь, что вариантов сотни, – сказал Валландер. – Может быть, стоит дать в прессу только лицо без парика. В надежде, что кто-то опознает его, если устранить вводящую в заблуждение женскую прическу.

– ФБР утверждает, что это почти невозможно.

– Давайте все-таки попробуем.

Вдруг ему пришла в голову еще одна мысль.

– А кто говорил с медсестрой в больнице? Ну, с той, которая отвечала на вопросы лже-Лундберга о здоровье Исы Эденгрен?

– Я, – сказала Анн-Бритт. – Собственно говоря, этим должен был заняться Ханссон, но вышло так, что пришлось говорить мне.

– Что она запомнила?

– Не густо. Сконский выговор.

– Настоящий?

Она оторопело уставилась на него.

– Смотри-ка, – сказала она, – можно подумать, что ты подслушивал. Она как раз сказала, что с выговором было что-то не так, хотя не поняла, что именно.

– То есть можно предположить, что выговор деланный?

– Да.

– А какой голос? Низкий, высокий?

– Скорее низкий.

Валландер попытался вспомнить вчерашний короткий разговор в «Амиго». Луиза ему улыбнулась, потом сказала, что собиралась пойти в туалет. И вспомнил – она старалась говорить, как женщина, но голос у нее в самом деле низкий.

– Это он звонил, – сказал он. – Можно считать, что это он. Хотя доказательств, понятно, нет.

Он подумал, что сейчас они как раз в том составе, в каком бы ему и хотелось работать, – ближайшие сотрудники. Анн-Бритт и Мартинссон. Даже Ханссон не входил в этот его узкий круг.

– Давайте обсудим, – сказал он. – Сядем в комнате для совещаний.

– Мне бы надо продолжить с этим хозяйством, – сказал Мартинссон. – Это не так-то просто – создать виртуальную картинку.

– Мы ненадолго.

Мартинссон встал. Они пошли в самую маленькую совещательную комнату и заперлись изнутри. Валландер рассказал, что ему удалось узнать на почтовом терминале.

– Я особо и не надеялся, – заключил он. – Но хотел удостовериться.

– Но исходный пункт остается прежним, – сказал Мартинссон. – Мы ищем человека, имеющего доступ к информации. На удивление точной и подробной. Человека, имеющего возможность проникать в чужие секреты.

– Кстати, нам так и не удалось получить данных о том, что кто-то посторонний знал дату и место свадебных съемок, – сказала Анн-Бритт.

– На этом и надо сосредоточиться, – сказал Валландер. – Это какое-то на редкость безграничное расследование, и оно расползается все шире и шире. Но теперь нам по крайней мере удалось нащупать некую точку, которую можно условно принять за центр. Наш преступник имеет те же склонности, что и его жертвы. Он любит переодеваться. К тому же каким-то образом ухитряется внедряться в чужой мир, в чужие тайны. Как это у него получается? Где он сам находится? И каким образом выходит на подобную информацию?

Он вспомнил почтовый терминал.

– Я нашел только один общий знаменатель, – сказал он. – У Исы Эденгрен и Стуре Бьорклунда один и тот же почтальон. Но, кроме него, должно существовать как минимум три! Плюс еще один вне истадского почтового участка. Так что эту теорию можем отбросить. Не предполагать же заговор почтальонов! У нас и так абсурда предостаточно.

Мартинссон заколебался.

– А не слишком ли мы торопимся? – спросил он. – Давайте на минутку предположим, что этот переодетый женщиной парень не имеет ничего общего с убийствами. У нас же нет конкретных доказательств. Что, если он – просто эпизодическая фигура? А письма вскрывает совсем другой?

Что ж, возможно и такое.

– Ты прав, – сказал Валландер. – Давайте приглядимся повнимательнее к этим четверым почтальонам. И кто-то еще должен быть в районе Симрисхамна. Почтовое ведомство облегчило нам работу – они выпустили специальную брошюру.