Джой Филдинг - Не делись со мной секретами

– Ему оказалось труднее объяснить происхождение царапин на ее шее и горле, – продолжала Джесс. – Он говорит, что не хотел причинять пострадавшей боли. Речь идет о маленьком ножичке размером едва в четыре дюйма. И он вынул этот ножичек, когда она стала кусаться. Он вам сказал, что, похоже, это даже возбудило ее. Он решил, что это ей нравится. А как он мог узнать, что ей это не нравилось? Как он мог установить, что она не хотела того, чего хотел он? Откуда он мог узнать, чего она хочет? В конце концов разве она пришла в «Ред Рустер» не для того, чтобы подцепить себе мужчину? Разве она не согласилась с тем, чтобы он угостил ее выпивкой? Разве она не смеялась над его шуточками и разве не позволяла целовать себя? И не забывайте, дамы и господа, что она была без трусиков!

Джесс глубоко вздохнула и снова обратила свой взгляд на присяжных заседателей, которые ловили теперь каждое ее слово.

– Защита придала большое значение тому факту, что в тот вечер Эрика Барановски отправилась в «Ред Рустер» без нижнего белья. Они бы хотели внушить мысль о том, что это было неприкрытое приглашение к действию. Любая женщина, которая отправляется в бар для знакомства и не надевает трусов, несомненно, напрашивается на то, что получает. Согласие до самого факта. Защита утверждает, что Эрика Барановски предвидела действие, и именно это она и получила.

Может быть, отправляться в такой бар как «Ред Рустер» и оставлять свои трусики дома для Эрики Барановски означало поступать не лучшим образом. Но ни на одну минуту не забывайте о том, что Дуглас Филлипс перепутал сигналы. Не дайте обмануть себя, согласившись с тем, что этот человек, который зарабатывает на ремонте сложных компьютеров и для которого не составляет труда расшифровать сложную терминологию программного обеспечения, не мог отличить простое «да» от «нет». Какую часть «нет» так трудно понять зрелому мужчине? «Нет» всегда остается «нет».

А Эрика Барановски громко и ясно сказала «нет», дамы и господа. Она не только произнесла слово «нет», она выкрикнула его. Ее вопли раздавались так часто и громко, что Дугласу Филлипсу пришлось приставить к ее горлу нож, чтобы она замолчала.

Теперь Джесс адресовала свои замечания присяжному заседателю во втором ряду, женщине лет шестидесяти, с золотисто-каштановыми волосами и резкими, хотя и удивительно изящными чертами лица. В лице женщины было что-то такое, что заинтриговало ее. Она заметила ее еще в начале судебного процесса и иногда обращалась во время своего выступления исключительно к ней. Может быть, это объяснялось умным взглядом ее мягких серых глаз. Может быть, это объяснялось тем, как она откидывала голову, когда пыталась осознать трудный момент. А может быть, просто тот факт, что она была лучше одета, чем большинство других присяжных заседателей, некоторые из которых сидели в синих джинсах и мешковатых свитерах. Или Джесс казалось, что эта женщина понимает ее, и с помощью ее она может убедить других.

– Я не претендую на то, чтобы быть знатоком мужчин, – заявила Джесс и услышала, как ее внутренний голос рассмеялся над ней, – но я никак не могу согласиться с тем, что мужчина, который приставил нож к шейной вене женщины, действительно верит в то, что она согласна на половой акт. – Джесс сделала паузу, тщательно подбирая очередные слова: – Я считаю, что даже в наше якобы просвещенное время двойной подход широко распространен в графстве Кук. Настолько широко, что защита пытается убедить вас в том, что отсутствие штанишек на Эрике Барановски в тот вечер почему-то имеет более зловещий смысл, чем тот факт, что Дуглас Филлипс держал нож у ее горла.

Глаза Джесс медленно прошлись по двойному ряду присяжных заседателей, на каждом из которых была видна приклеивающаяся табличка, где было написано: «ПРИСЯЖНЫЙ ЗАСЕДАТЕЛЬ».

– Дуглас Филлипс утверждает, будто думал, что Эрика Барановски согласна на секс, – продолжила она. – Не пора ли нам прекратить рассматривать изнасилование с точки зрения насильника? Не пора ли нам прекратить соглашаться с тем, что думают мужчины, и начать прислушиваться к тому, что говорят женщины? Согласие – это не односторонняя концепция, дамы и господа. Оно о двух концах, предполагает согласие обеих сторон. То, что произошло между Эрикой Барановски и Дугласом Филлипсом вечером 13 мая, определенно не является сексом по согласию.

– Эрика Барановски могла ошибиться в суждении и быть в этом виновной, – просто подытожила свое выступление Джесс. – Дуглас Филлипс виновен в изнасиловании.

Она возвратилась на свое место, нежно похлопала по удивительно теплым рукам Эрики Барановски, Молодая женщина поблагодарила ее слабой улыбкой.

– Отлично сработано, – прошептал Нейл Стрейхорн. Таких оценок она не услышала со стороны стола защиты, за которым сидели и смотрели прямо перед собой Дуглас Филлипс и его адвокат Розмари Мишо.

Розмари Мишо была на пять лет старше Джесс, но выглядела более солидной. Ее темно-каштановые волосы были собраны в тугой пучок, она напоминала девственницу, хотя эта великовозрастная «девственница» успела три раза побывать замужем и, по слухам, состояла в любовной связи с большим начальником в полицейском департаменте. И все же в области права, как и в самой жизни, важно было не то, что есть на самом деле, а то, как это выглядит. Согласно рекламным утверждениям, основа всему – создаваемый образ. И Розмари Мишо была похожа на такую женщину, которая никогда бы не стала защищать мужчину, если бы искренне верила, что он виновен в таком низком поступке, как изнасилование, или, как называли теперь это в данном штате, в криминальном сексуальном нападении при отягчающих обстоятельствах. В своем скромном голубом костюме и с ненакрашенным лицом Розмари Мишо выглядела так, что ее глубоко оскорбила бы сама мысль о защите такого человека. Наняв ее, Дуглас Филлипс поступил очень ловко.

Труднее было понять мотивы Розмари Мишо, почему она согласилась взять Дугласа Филлипса своим клиентом, хотя Джесс хорошо понимала, что в задачу адвоката не входило определение вины или невиновности. На этом и была построена система присяжных заседателей. Как часто она слышала споры, и сама в них вступала, что если бы адвокаты начали выступать в качестве судей и присяжных заседателей, то вся система правосудия развалилась бы. В конце концов существует презумпция невиновности. Каждый имеет право на самую лучшую защиту.

Судья Эрл Харрис откашлялся, давая знак, что собирается высказать наставления присяжным заседателям. Судья Харрис был красивым мужчиной около семидесяти лет. Смуглая кожа лица обрамлена ореолом коротко подстриженных вьющихся седых волос. Лицо его выражало неподдельную доброту, черные глаза смотрели мягко, что подчеркивало его глубокую приверженность справедливости.