Эдди Шах - Манчестер Блю

– Я должен вернуться к своим обязанностям. Буду держать вас и комитет в курсе.

– Есть еще одно дело.

– Слушаю.

Луиз Спенсер достала из сумки лист бумаги и бросила на стол Соулсона.

Тот взял его и пробежал глазами.

– Вы, наверное, шутите.

– Порча общественного имущества.

Соулсон вернул ей бумагу.

– Предлагаю вернуться к этому, когда все нормализуется.

– Нет. Это важно. Я не позволю подрывать авторитет нашего комитета.

– Но это же не преднамеренно.

– Кто такой Десмонд Мейлер? На отчете его подпись.

– Старший инспектор Десмонд Мейлер, руководитель отдела автомагистралей. Он ответственный за работу всех...

– Да после этого ему ни черта нельзя доверить.

– Он действовал по моему указанию.

– И вы приказали ему испортить... – Спенсер взяла отчет и прочитала: – «Ровер-2l6Si».

– Ему было велено испытать автомобиль.

– Испытать. А он испортил.

– Нет. Машина, в которой ездит начальник полиции, должна быть способной уходить от нападения террористов и выдерживать любые перегрузки в экстремальных ситуациях. По результатам испытаний эта машина не соответствует предъявляемым требованиям.

– Посмотрим. – Она была вне себя от злости. – Вы за это ответите. Запомните. Вы не смеете нарушать закон. Поняли, Соулсон? Не смеете.

В дверь постучали. Соулсон открыл.

Это был Армитедж.

– Необходимо ваше присутствие в Главном зале инцидентов, шеф. ГТП уже почти готова.

– Давно пора. – Он повернулся к Спенсер: – У вас есть еще что-нибудь ко мне?

От злости она не могла владеть собой, холодное равнодушие Соулсона лишало ее дара речи. Схватив сумку, она стремительно вышла из комнаты.

– В чем дело? – спросил Армитедж.

– Как обычно. Ни в чем. Просто пытается показать свою власть.

Заключительная демонстрация силы состоялась двумя часами позже. Насилие прекратилось так же внезапно, как и началось. Хотя в небе еще стояло зарево от пожаров на Принсес-Паркуэй, Мосс-Сайд больше не понес почти никакого ущерба.

«Рейнджроверы», теперь без красных мигалок, чтобы не привлекать внимания, двигались во главе процессии из автомобилей и микроавтобусов из Мосс-Сайда по Принсес-Паркуэй в сторону Уэст-Дидсбери, который находился в полумиле к югу. Кортеж – теперь это был именно кортеж – втянулся в обширное Южное кладбище Манчестера и направился к его центру, подальше от любопытных глаз окружающих.

В двенадцати машинах находилось около пятидесяти членов новообразованной банды «Найлас» в черной кожаной униформе и вязаных шлемах, скрывающих лицо. Большинство из них были вооружены. Процессия подъехала к свежевырытой могиле, у которой ожидали еще четверо вооруженных членов банды и молодой священник. Он был грубо разбужен у себя дома в Корлтон-Кам-Харди и насильно доставлен на кладбище. Среди ожидающих находился Стэш-Максвелл.

Машины стали кругом, из последнего микроавтобуса вынесли гроб и торжественно поставили у края могилы. Среди несущих гроб был Абдул Парас.

Съемочная группа из местного телецентра начала снимать церемонию на видеокамеру. Перед этим Бурн позвонил в редакцию новостей и сообщил, что они могут заснять сенсационный репортаж, если не будет разглашено место события.

Гроб с телом погибшего велосипедиста опустили в могилу. Насмерть перепуганный священник начал заупокойную службу. Он не мог протестовать, так как дома под присмотром двоих террористов осталась в заложниках его семья. Когда церемония наконец была окончена, почетный караул окружил могилу и поднял ружья и автоматы.

– Вы снимаете? – обратился к съемочной группе Максвелл. Его лицо скрывал вязаный шлем.

– Мы ничего не пропустили, – последовал ответ.

Максвелл взмахнул рукой, и почетный караул дал пять залпов в небо. Затем другие члены банды стали закапывать гроб.

– Убери их отсюда, – приказал Парас Максвеллу.

Знаком Максвелл подозвал троих и подошел к съемочной группе. Сюда же подвели священника.

– Спасибо, отец. И не беспокойтесь. С вашей семьей все в порядке, – произнес Максвелл и повернулся к репортерам: – Вам, ребята, тоже спасибо. Постарайтесь ничего не упустить в своем репортаже. Но мы вас задержим минут на двадцать. У нас еще не все кончено.

Один из группы попытался что-то спросить, но Максвелл резко оборвал его. Репортеров и священника увели, а Максвелл вернулся к могиле.

– Ушли? – спросил Парас, когда могила была засыпана.

– Отвели подальше, – ответил Максвелл.

– Давайте сюда легавого, – приказал Парас, снимая шлем.

Остальные последовали его примеру. Из микроавтобуса вытащили сержанта Дэниэлса и подвели к могиле. На нем были его собственные наручники. Он оказался окруженным членами банды. А в средине залитого лунным светом круга возвышалась громадная устрашающая фигура Параса.

– Ты, бля, черный, сука, и ты же легавый! – прорычал Парас.

– Вы все сумасшедшие, – дерзко произнес Дэниэлс, удивленный тем, что, несмотря на страх, он все же способен говорить.

– Нет, это ты сумасшедший, если идешь на своих братьев.

– Ни на кого я не иду. Это неправда.

– Что неправда, милок? Где ты, бля, увидел неправду?

– Все, что вы делаете, – неправильно. Так жить нельзя.

– Ты за себя говори. Ты раб. Тебя одели в униформу, накормили, дали тебе маленький домишко. Но ты так и остался черным. Сколько бы тебе ни платили, тебя невозможно отскрести добела. Чего же ты хочешь? Думаешь, ты, бля, белый?

– Я черный и горжусь этим. И пытаюсь что-то сделать ради этого.

– Что же, например, раб?

– Например, стоять на собственных ногах и не быть подонком.

– Ты, дерьмо, и есть подонок, – засмеялся Парас. – Ты труп.

Парас шагнул вперед, на его руку был надет кастет. Дэниэлс отпрянул, однако стоящие сзади толкнули его обратно. Парас ударил полицейского в грудь, разрывая одежду и кожу. Дэниэлс попытался увернуться, но удар в плечо сбил его с ног. Пинком Парас перевернул его на спину и, усевшись верхом Дэниэлсу на грудь, изо всей силы принялся бить его по лицу и голове. Храбрый полицейский ни разу не вскрикнул. Закрыв глаза, он думал о своей молодой жене и двоих детях. И о Боге. Когда закончится этот ужасный кошмар, Бог позаботится о нем. Беспрерывно нанося удары, Парас так и не заметил выражение умиротворения на лице умирающего полицейского.

Когда все было кончено. Парас поднялся, с его рук стекала кровь. Он оглядел притихшую группу.

– Кто-нибудь все еще сомневается, что мы можем расправляться с этими ублюдками? – Никто не ответил. Их тела и души полностью принадлежали ему. – Теперь мы можем все. На очереди китаезы. Скоро и до них доберемся. Мы, банда «Найлас», – единственная банда. И если не хотите кончить, как он... – Парас кивнул на труп, – делайте то, что вам велят.