Майкл Ридпат - Хищник

— Спокойно, — сказал Крис, медленно протягивая к нападавшему руки.

Незнакомец заворчал, как пёс. Крис видел, как сверкнула в его руке сталь, а потом услышал, как у Ленки из горла вырвался не то всхлип, не то короткий гортанный вопль. Крис бросился вперёд, на незнакомца, но тот толкнул Ленку прямо ему в руки, повернулся и побежал. Крис схватил женщину в объятия и заколебался, не зная, стоит ли ему бросаться за ним в погоню. Решив, что всё-таки не стоит, он медленно и осторожно положил Ленку на тротуар. Кровь текла из её тела, заливая дорогую куртку и снег вокруг. Крис сорвал с себя пальто и попытался прижать его к зиявшей в горле ране.

— Помогите! — закричал он по-английски. Он не знал, как позвать на помощь по-чешски, поэтому в следующее мгновение стал кричать по-польски: — Pomocy! Policja! Pogotowie! Lekarza! Господи, да помогите же хоть кто-нибудь!

Ленка затихла и лежала у него в руках без движения. Лицо у неё побелело, а глаза были открыты и затуманились. Губы шевелились, как будто она пыталась что-то сказать, но он так и не смог ничего разобрать. В отчаянии Крис прижал пальто к её горлу, словно пытаясь силой компенсировать собственную беспомощность. Не прошло и секунды, как его пальто и руки были залиты кровью.

— Прошу тебя, Ленка! — взывал он к подруге. — Подожди, не умирай! Ради всего святого, не умирай! Ленка!

Увы, ни слова его, ни мольбы не помогли. Она вдруг вздрогнула, взгляд её остекленел, а дыхание остановилось. Крис приподнял её голову и прижал к своей груди, перебирая светлые, залитые кровью волосы.

— Ленка, — прошептал он ещё один, последний, раз и поцеловал её в лоб. Потом осторожно опустил её голову на снег и зарыдал.

Повесив голову, Крис брёл по засыпанным снегом тротуарам, почти не замечая того, что творилось вокруг. Утром он вышел из гостиницы и отправился по делам — не хотел оставаться наедине со своими мыслями. Ему требовалось глотнуть свежего холодного воздуха и привести в порядок мысли и чувства, в которых царил чудовищный разброд.

Чувствовал он себя странно. На смену слезам и отчаянию пришло холодное спокойствие статуи, которое, впрочем, было чисто внешним. Криса постоянно тревожили представавшие перед его мысленным взором округлившиеся от ужаса глаза подруги и застывший в них немой призыв о помощи. Он испытывал ужас при мысли о смерти Ленки, ненависть к тому, кто её убил, и чувство вины за то, что ничем не смог ей помочь. Он знал, что теперь уже никогда не увидит её, не услышит её смеха, не сможет по-дружески над ней подтрунивать и отмечать с ней маленькие праздники, выпадавшие на долю фирмы «Карпаты». Его неподвижное лицо, заледеневшее от холодного ветра, превратилось в саркофаг, надёжно запечатавший все чувства у него внутри.

Полиция приехала быстро. Полицейские задали Крису несколько вопросов о Ленке, о том, как происходило нападение, и о человеке с ножом, который на неё напал. Крис плохо разглядел этого человека. Помнил только, что он был среднего роста, худощавый и носил тёмную куртку и чёрную вязаную шапочку. Что и говорить, немного. А ещё он помнил, что у этого человека были усы. Деталь, конечно, но не слишком ценная. Усы, в конце концов, можно наклеить. Полицейские сказали, что нападавший действовал, как настоящий профессиональный киллер, — перерезать человеку горло не так просто, как кажется. Крис как заведённый повторял, что не имеет ни малейшего представления, кому вдруг могла взбрести в голову безумная мысль убить Ленку.

Родители Ленки приехали в то же утро. Небольшого роста, коренастые люди, они разительно отличались от своей дочери. Отец у неё был сельским врачом, а мать — медсестрой. Смерть Ленки раздавила их совершенно. Крис говорил какие-то слова, чтобы хоть как-то их успокоить, но они плохо понимали по-английски. Их страдания надрывали ему сердце, и он скоро удалился, в очередной раз почувствовав себя бесполезным и беспомощным.

Потом он отправился на улицу, где Ленка хотела открыть их новый офис. Она не назвала ему номер дома, но он без труда разыскал паб, над которым висела вывеска с изображением жёлтого медведя, державшего в лапах большую кружку с пивом. Через дорогу находился бежевого цвета трёхэтажный дом с резной деревянной дверью. Крис подошёл ближе, увидел на двери пять стальных табличек с названиями международных адвокатских контор и офисов консультантов по финансам и решил, что это, должно быть, то самое здание, о котором говорила Ленка. Что ж, с открытием офиса в Праге теперь придётся подождать. Яну Павлику идти в офис теперь тоже нет необходимости. Крису предстояло позвонить ему и сообщить о произошедшем.

Снова оказавшись у дверей паба, Крис испытал сильнейшее искушение зайти внутрь и выпить пива. Потом, однако, он пересилил себя, повернулся и пошёл прочь. Сейчас он не мог сидеть в тепле и расслабляться. Ему нужно было ходить по улицам, втягивать в себя холодный воздух и лелеять свою скорбь.

Некоторое время он бесцельно слонялся по старому городу, думая о том, что выкрашенные в разные цвета хорошенькие домики, попадавшиеся ему на пути, после Ленкиной смерти сразу же утратили в его глазах всю свою прелесть.

Выйдя к Карлову мосту, он поднял воротник, втянул голову в плечи и зашагал по нему. Оказавшись на середине, он повернулся и посмотрел на город. Ленка прожила здесь несколько лет, когда была студенткой. Он попытался представить, какой она была во времена «бархатной революции». Кричала, должно быть, громче всех — юная идеалистка, всей душой стремившаяся к свободе и видевшая перед собой ослепительное будущее. Увы, её жизнь после этого продлилась совсем недолго и ослепительной не была.

Над городом висели низкие тяжёлые облака, скрывавшие шпили башен Пражского града, находившегося на противоположном берегу. Над быстрыми серо-стальными водами Влтавы проносились порывы холодного ветра, пробиравшего до костей. Крис вздрогнул, поплотнее запахнулся в пальто и задал себе вопрос: как же теперь быть с «Карпатами»? О расширении говорить уже не приходилось. Без Ленки даже поддерживать фирму в прежнем состоянии представлялось делом крайне затруднительным. Тем не менее Крис был намерен удержаться на плаву любой ценой. Ленка была его партнёром, доверяла ему, и он её не подведёт.

Перегнувшись через парапет старинного каменного моста, он устремил взор на неласковую серую Влтаву. Вспомнил, как они с Ленкой десять лет назад познакомились в Нью-Йорке. А потом, содрогнувшись, напомнил себе, что её больше нет на свете.

Переполненный поезд подошёл к станции «Уолл-стрит» нью-йоркской подземки, и двадцатидвухлетний Крис Шипеорский в компании таких же, как и он сам, британских банковских клерков, стал проталкиваться к выходу. Эти мальчики с молодыми свежими лицами, на которых было запечатлено не растраченное ещё любопытство к жизни, напоминали скорее туристов, нежели чопорных служащих банка.