Лорел Гамильтон - Арлекин

–Это снова произошло.

–Что снова произошло, голубки? - спросил Байрон. Он приближался к нам, переводя взгляд с одного на другого.

–Лисандро, оставь нас, - приказал Жан-Клод.

Лисандро собирался возразить, но передумал. Он только спросил:

–Вы хотите, чтобы я остался у двери или мне вернуться в клуб?

–У двери, я думаю, - ответил Жан-Клод.

–Разве наша охрана не должна быть настороже? - переспросила я.

–Так дело не пойдет.

–Лисандро поднял этот вопрос еще до того, как ты пришел. Если ни собираются подставляться ради нас под пули, они хотят знать, во имя чего.

Жан-Клод взглянул на Лисандро. И взгляд этот не был абсолютно дружелюбным.

–Он что?

Лисандро выдал ему в ответ косой взгляд.

–Я говорил о том, как Анита будет выбирать себе нового подвластного зверя, ничего, что противоречило бы вашим приказам, Жан-Клод.

–Все, что касается, ma petite, касается и меня.

В его голосе прозвучали первые раскаты угрозы.

Лисандро немного отошел и шумно выдохнул.

–Никакого давления, но разве вы не хотели бы, чтобы она выбрала более сильного зверя в следующий раз? Кого-то, кто укрепил бы вашу власть?

Жан-Клод уставился на него, и Лисандро старался не попасть в ловушку его вампирского взгляда, с чем я, например, научилась справляться за годы тренировок и была рада, что теперь мне это не нужно. Трудно быть крутым, когда не можешь посмотреть в глаза противнику.

–Моя сила так сильно волнует крыс? - спросил Жан-Клод.

–Да, - ответил Лисандро.

–Почему? - одно слово, резко и недружелюбно.

–Ваша сила всех нас защищает, крысы еще помнят, каким был Сент-Луис при Николаос, когда она была Принцем Города. - Лисандро встряхнул головой, пряча лицо.

–Она не защищала кого-либо, кроме вампиров. Вы же заботитесь обо всем сверхъестественном сообществе, Жан-Клод.

–Я думаю, вы понимаете, что это именно ma petite думает о таких вещах.

–Она - ваш слуга-человек, - ответил Лисандро. - Ее действия - ваши действия. Не так, как у других вампиров, которые полагают, что слуги лишь расширяют их возможности?

Жан-Клод моргнул и двинулся в глубь комнаты, держа меня за руку и увлекая меня за собой.

–Это льстит моему тщеславию, но ma petite принадлежит сама себе.

Его рука в моей была такой настоящей, такой твердой, что мир вдруг стал казаться более безопасным. Всего лишь прикосновение его руки и я уже чувствовала себя свободнее.

–Местами или полностью, кто бы со мной ни контактировал, - начала я, - но я все еще здесь, так или иначе.

–Что ты хочешь сказать, ma petite?

–Когда ты коснулся меня, я почувствовала себя увереннее. Это касание уничтожило ту зыбкость, нематериальность, которую я даже не ощущала до конца.

Он привлек меня к себе, так что получились почти объятия. Я погладила мягкую кожу лацканов его смокинга.

–Это все так же материально? - спросил он.

Я покачала головой.

–Попробуй коснуться кожи кожей, - посоветовал Реквием. Он оставался на стуле у стола. Мы прошли достаточно далеко, чтобы оказаться в опасной близости от него, что не очень меня радовало. Я держала одну руку на руке Жан-Клода, второй гладила его обнаженную грудь. Секунду я касалась его голой кожи почти всей ладонью, это было прекрасно.

–Так еще лучше, - сказала я.

Я провела рукой по гладким, упругим мышцам его груди. Я погладила крестообразный шрам. Все лучше и лучше.

–Почему ты хотел поговорить с Байроном и со мной, Жан-Клод? - лицо Реквиема выдавало его попытки скрыть нетерпение. Он откинулся на стуле, казалось, непринужденно, но его глаза выдавали его: напряжение, осторожность.

–Ты видел это раньше, не так ли? - спросила я.

–Однажды, - сказал он, голосом более нейтральным, чем его взгляд.

–Когда? - спросила я. Он взглянул на Жан-Клода.

–Крысолюд должен уйти.

Жан-Клод кивнул.

–Выйди пока, Лисандро. Как только мы сможем сказать вам больше, мы сделаем это.

Лисандро взглянул на меня, показывая, что он считает, что скорее всего именно я потом ему все и расскажу. И он был прав.

Байрон обвел нас взглядом. Его обычно шутливое выражение лица на этот раз сменилось серьезным.

–Может кто-нибудь расскажет маленькому слуге, что тут происходит.

–Вы получили презент? - спросил Реквием.

–Oui

–Какой? - спросил Байрон.

–Маску, - ответил Жан-Клод.

Байрон побледнел, он уже питался сегодня, так что он мог себе это позволить.

–Нет, им не поиметь меня, не так, не здесь, не опять.

–Какой был цвет? - спросил Реквием голосом по-настоящему пустым, как умеют только очень старые вампы.

–Белая, - ответил Жан-Клод. Байрон расслабился настолько резко, что почти упал. Натаниэл подал ему руку, на которую тот оперся.

–Я ведь слабонервный, мои голубки. Нельзя же так пугать. Белая, значит мы в безопасности.

Натаниэл помог ему вернуться на кушетку, но не сел рядом. Он вернулся к нам.

–Какой цвет получил ваш Мастер в Англии? - спросила я.

–Сначала красный, потом черный, - ответил Реквием.

–Т.е. красный - это только предупреждение? - уточнила я.

–Скорее угроза, - ответил Жан-Клод.

–Это обычное дело перед тем, как наказать Мастера, выбить почву у него из-под ног. Совет использует Арлекина не настолько мелочно.

Имя так и ворвалось в комнату, брошенным камнем. Как будто чувствуешь всплеск. Я спрятала лицо на груди Жан-Клода. Ни единого звука, сердцебиение не было слышно. Он дышал только, когда говорил. Я подняла голову с его груди. Иногда эта тишина вместо сердца под моим ухом меня беспокоила.

Байрон нарушил тишину.

–Красный значит, что они будут вас иметь.

–Так, как это делали сегодня со мной? - спросила я.

–Да, - ответил Реквием.

–Но ведь белый значит, что они должны только наблюдать? - сказал Натаниэл.

–В идеале так, - сказал Реквием. Я начинала опасаться того, что мог ответить Реквием. Поэзия не только нервировала меня, она могла быть удачным прикрытием, чтобы не показать, насколько он напуган, насколько напуганы все мы.

–Ты сказал, что больше расскажешь мне, когда я доберусь до Запретного плода. И вот я здесь. Жду объяснений.

–Арлекин теперь скорее просто некий образ. Но не то, что было раньше, не то, кем они были когда-то, Mesnee d'Hellequin. Ты знаешь, что такое Дикая Охота, ma petite?

–Дикая Охота - общая формулировка на всей территории Европы. Потусторонний вожак со сворой мертвецов, призраков, дьяволов, собак и лошадей. Они преследуют и убивают любого, кто перейдет им дорогу, а только того, кто замыслил зло, забирают его с собой в ад. Это зависит от того, воспринимаешь ли ты Охоту, как великое зло, или хочешь к ней присоединиться, воспринимая это, как награду. Считается, что если Дикая Охота пришла, вершится истинное зло.

–Ты снова и снова удивляешь меня, ma petite.