Вэл Макдермид - Тугая струна

– После разговора с мистером Брендоном мне казалось, что в данном случае мы вряд ли будем придерживаться формальностей, – резко сказал он.

– Это расследование поручено мне. Речь идет не об учебных упражнениях. Мы расследуем дело об убийстве, и я намерена, если получится, добиться осуждения. Я не пойду ни на какой риск, который может стоить мне успеха в разбирательстве. Не собираюсь оставлять лазейки для умных адвокатов.

– Она права, – неожиданно поддержал Тони, – мы тут увлеклись и думаем только о себе. Все это довольно сомнительно, согласись, Пол. Кэрол должна так провести дело против этого поджигателя, чтобы у суда не было лишних вопросов, и мы вряд ли должны рассчитывать на ее согласие в отношении того, что может этому помешать.

– Отлично, – только и сказал Бишоп. Не допив кофе, он резко встал и пошел к дверям. – Займитесь этим сами. Мне еще предстоит ответить на кое-какие звонки, если я хочу присутствовать на вашем заседании. До встречи, старший инспектор Джордан.

Кэрол усмехнулась:

– Десять против пяти, что его задница еще не опустится в кресло, как он будет звонить Джону Брендону!

Тони покачал головой, хотя в глазах его блеснуло веселье:

– А может и нет, честное слово. Пол не любит, когда ему перечат, но бережет порох для более серьезных баталий.

– Другое дело я: всегда пру напролом, да? Тони поймал ее взгляд и прочел в нем расположение.

– Вы вообще уником, Кэрол. Я, право, очень жалею, что вы не захотели к нам присоединиться.

Она дернула плечом:

– Вряд ли это для меня, Тони. Мне, конечно, нравятся крупные дела, но я не люблю пребывать в чистилище.

Ее слова повисли в воздухе, нагруженные большим смыслом, чем усмотрел бы в них человек посторонний. Тони отвел взгляд и откашлялся:

– Однако тем больше у меня оснований благодарить судьбу за то, что мне выпало поработать с вами еще раз. Если б дело наше было уже налажено, думаю, вы вряд ли бросились бы к нам с тем, что на первый взгляд больше всего напоминает самый обычный серийный поджог, только по чистой случайности обернувшийся убийством. Так что нашей команде явно повезло, что они смогут поучиться у такого специалиста, как вы.

– Знаете, единственное, что я все время слышу с тех пор, как мое дело стали связывать с вашим подразделением, это лесть, и в таком количестве, что любой политик бы захлебнулся, – сказала Кэрол, пытаясь за иронией скрыть удовольствие.

– Разве я вам когда-нибудь льстил? – искренне удивился Тони.

И снова Кэрол ощутила замирание в животе.

– Может быть, это не такая уж удачная мысль, – сказала она, – я имею в виду пригласить кого-то вроде меня. Для них, возможно, было бы лучше, если бы вы сразу окунули их в реальность, подключив когонибудь из местных, – добавила она, стараясь сдержать улыбку.

Идея эта Тони развеселила.

– Представляете? Вот были бы занятия так занятия! – Он понизил голос и заговорил, подчеркивая свой йоркширский выговор: Все это – одно сплошное дерьмо, и больше ничего. Желаете, чтоб я расспрашивал подозреваемых, мочились ли они в детстве в постель?

– А я и забыла, что вы сами из этих мест, – сказала Кэрол.

– Никогда здесь не бывал. Берите выше – я из Вест-Ридинга. А этот городок – последнее место, где мне бы хотелось очутиться. Но я мечтал организовать особое подразделение, а министерство внутренних дел предпочло, чтобы мы разместились не в Лондоне. Упаси нас Боже сделать что-нибудь разумное, например разместить такое подразделение там, где это встретили бы с пониманием. Кстати, как вам девственные болота Сифорда?

Кэрол пожала плечами:

– Жизнь среди динозавров? Спросите меня через полгода. – Она посмотрела на часы. – Когда нам нужно закругляться?

– Через пару минут.

– Я подумала: а не продолжить ли нам за обедом?

По дороге сюда, в машине, она раз пятьдесят произнесла эти слова, стараясь, чтобы они прозвучали небрежно.

– Не могу, – казалось, он искренне расстроился, – мы обедаем все вместе, командой. Но я собирался просить вас…

– Да?

Тихо, Кэрол! Не кидайся сразу!

– Вы очень торопитесь обратно?

– Нет, не так чтобы очень.

Ее сердце пело. Сейчас, вот сейчас он пригласит меня на ужин.

– Я только хотел спросить, не согласитесь ли вы поприсутствовать на нашем вечернем занятии?

– Хорошо.

Голос не дрогнул, надежды разбиты, свет в глазах потух.

– Есть какие-то особые причины?

– На той неделе я дал им задание. Сегодня они должны поделиться своими умозаключениями, и я подумал, что было бы полезно, если бы и вы дали им свою оценку. -

– Договорились.

Тони набрал побольше воздуха:

– А еще я подумал, что потом мы, возможно, могли бы пойти куда-нибудь посидеть.

Опаска и предвкушение добавили в кровь Шэз адреналина. Хотя ночью ей удалось урвать для сна всего три часа, она вся дрожала от возбуждения, как болельщик, принявший большую дозу амфетамина. Она набросилась на ксерокопии газетных статей сию же минуту, как только переступила порог, разложив их стопками на ковре в гостиной, сделала перерыв на один-единственный звонок, чтобы заказать себе пиццу. Она настолько ушла в свое занятие, что когда ей принесли десятидюймовую «Маргариту», даже не заметила, что с нее взяли как за двенадцатидюймовую со сложным составом.

К часу ночи она успела отбросить все, за вычетом объявлений о развлекательных мероприятиях и спортивных страничек. Ее прежняя убежденность, что недостающая внешняя связь, которая должна подтвердить ее правоту, прячется где-то в местных газетах, стала казаться ей столь же нереальной, как поиски иголки в стоге сена. Разогнув затекшую спину и протерев усталые, словно засыпанные песком глаза, Шэз поднялась на ноги и побрела на кухню, чтобы приготовить еще один термос кофе.

Заправившись, она вернулась к работе, решив сначала разобраться со спортивными новостями. Может быть, одна и та же спортивная команда со своими верными болельщиками? Или игрок, который сначала переходил из клуба в клуб, а потом сделался менеджером? Может быть, местный чемпионат по гольфу, на который съехались болельщики со всей страны, или этапы розыгрыша первенства по бриджу? На то чтобы исключить все возможности, так или иначе связанные со спортом, ушла еще пара часов. В результате Шэз впала в панику от усталости, кофеина и маячившей впереди угрозы полного провала.

Когда в конце концов связь выплыла на поверхность, первой реакцией Шэз было убеждение, что у нее начались галлюцинации. Сама идея казалась настолько ошеломляющей, что ее трудно было воспринять всерьез. Она вдруг с удивлением заметила, что нервно хихикает, как ребенок, который,еще не научился правильно реагировать на чужую боль. «С ума сойти», – тихонько бормотала она, во второй раз перепроверяя все семь стопок газет, чтобы убедиться, что ей это не померещилось. С трудом поднявшись на ноги, она попыталась расслабить сведенные судорогой мышцы и поковыляла в спальню, на ходу стаскивая одежду. Воспринять подобное в полчетвертого утра было нелегко. Поставив будильник на половину седьмого, Шэз повалилась ничком на кровать и рухнула в сон, как грузовик с эстакады.