Андреас Эшбах - Видео Иисус

Иешуа с шумом набрал воздуха.

— О-ого, — с отчаянием вырвалось у него. — Ну у тебя и фантазия! Как ты себе это представляешь?

— А что? Сперва снять плиты, которыми вымощена площадь, прорыть вертикально вглубь яму, обследовать подозрительные камни хорошим металлоискателем…

— Во-первых, под площадью не просто обыкновенная земля, а двухтысячелетняя история города, — поправил его Иешуа. — А во-вторых, здесь всё свято, священно, освящено. Забудь об этом. Забудь саму мысль, что здесь когда-нибудь появится экскаватор.

Ну да. Легко сказать «забудь». Стивен угрюмо огляделся по сторонам. Он не мог согласиться на капитуляцию. Если бы у них в руках было хотя бы письмо в качестве доказательства.

Он упрямо помотал головой.

— Я вырою эту камеру, — заявил он, почувствовав себя при этом слегка безумным. — Я знаю это. Только пока не знаю, как.

Юдифь, не говоря ни слова, обняла его за плечи. Так они постояли немного, и безумная исступлённость в его мыслях улеглась.

Но уверенность так и не исчезла. Он отроет эту камеру. Когда он говорил это, он не просто хорохорился. С тех пор как он увидел на картинке, как она выглядит, у него в пальцах всё чаще возникало странное чувство, будто он уже держит её в руках. Как будто время постепенно становится прозрачным, давая ему возможность иногда заглянуть в будущее — в события, которые неотвратимо совершатся. Время…

Его внимание привлёк странный шум, напоминающий громкое жужжание. Он повернул голову. Жужжание исходило из окон соседнего здания и оказалось, если прислушаться, многоголосым, громким речитативом.

— Талмудическая школа, — объяснила Юдифь.

Его взгляд бесцельно блуждал — через головы людей, которые приходили и уходили, через зону археологических работ, где тоже виднелись посетители. Эту зону и им не мешало бы осмотреть. Вплотную к колоссальной стене была разбита маленькая серая палатка, похожая на те, что у него дома использовали сантехники при работах с канализацией. Из палатки вышел человек, волоча за собой кабель.

— Надо же, — удивился Стивен. — Да ведь мы его знаем.

— Что? — спросила Юдифь. — Кого?

— Ну, вон того, — он указал на человека с кабелем. Худую, сутулую, изогнутую вопросительным знаком фигуру ни с кем нельзя было спутать.

Это был Джордж Мартинес.

— Всё прошло благополучно? — спросил Скарфаро, когда патер Лукас вернулся.

Лукас лишь кивнул, силясь ничем не выдать растущее сопротивление властной манере человека из Рима. Это была работа — отыскать во всём Иерусалиме, наверное, единственного автомеханика католической веры. Когда он сдавал этому механику машину, в нём ещё больше окрепло убеждение, что религиозная принадлежность не является разумным критерием для выбора мастерской: сам бы он в такой грязный притон, который ему еле удалось разыскать, не отдал свою машину даже для исправления вмятины.

— Пока что мы будем пользоваться вашим «фольксвагеном», — продолжал Скарфаро.

— Боюсь, что не получится, — запротестовал Лукас. Тот оглядел его неподвижными, холодными глазами.

— Да? Почему же нет?

— Мы, эм-м, возим на этом автофургоне продукты. Почему он так нервничал? Его слова прозвучали так,

будто он говорил неправду.

— Какие продукты?

— Для бесплатного питания бедных.

— Бесплатного питания бедных?

— Да. Каждый вечер у нас накрывается стол для бедных и нуждающихся. Продукты для этого мы получаем в разных супермаркетах и отелях в порядке пожертвования. Но нам приходится забирать эти продукты на своей машине.

Скарфаро оглядел его так, будто видел перед собой омерзительное насекомое.

— А вот весь этот цирк откладывается до лучших времён, — сказал он. — Ваша энергия потребуется мне для других задач.

— Как это? Мы же не можем…

— Патер Лукас! — прошипел худой римлянин. — Ваш епископ гарантировал мне вашу полную поддержку, а вы уже во второй раз возражаете мне.

— Но бедные на нас надею…

— На ваших бедных мне плевать, патер. Настало время и вам поднять взгляд повыше тарелочного горизонта. На карту поставлены интересы Рима. Интересы Святой Христианской церкви. А это больше, чем пара набитых утроб. Несоизмеримо больше.

Лукас с трудом выдержал взгляд ватиканца.

— Иисус говорил: Жаль Мне народа, что уже три дня находятся при Мне, и нечего им есть, отпустить же их не евшими не хочу, чтобы не ослабели в дороге, — процитировал он первые пришедшие ему в голову строки на эту тему.

Тонкая, пренебрежительная улыбка скользнула по губам Скарфаро:

— Что помышляете в себе, маловерные, что хлебов не взяли. Ещё ли не понимаете и не помните о пяти хлебах? — последовал без промедления ответ. — Видите? Даже Иисус имел приоритеты.

Идиот, — подумал патер Лукас. — Что бы ему стоило взять машину напрокат? Для таких, как он, деньги наверняка не составляют проблемы.

Ему необходимо было переговорить с братом Джеффри. Они должны что-то организовать. Накрыть стол где-нибудь в другом месте, чтобы Скарфаро ничего не заметил. Найти другую машину, позвать на помощь нескольких соседей…

Скарфаро не желал тратить время на дискуссии.

— Как хотите, но мы забираем ваш автобус. Когда наша миссия закончится, можете снова ввести свое… бесплатное питание.

Патер Лукас смотрел ему вслед с бессильной яростью, поднимающейся где-то в животе. Дверь в кабинет стояла полураскрытой, кабинет они тоже заняли.

Ему ничего не удалось осуществить в своей жизни, кроме того, что он организовал ежевечернее горячее питание для бедных людей. Теперь он сполна за это получил. Он считал самым ярким событием своей жизни ту минуту, когда позвонил в Рим с донесением. При этом он возгордился, и вот теперь понял своё падение.

Поделом мне, — подумал он и отправился на поиски брата Джеффри.

Начальник полиции и его посетитель медленно прогуливались по лужайке. Они беседовали. Поблизости не было никого, кто бы мог их услышать, но в разговоре то и дело возникали длительные паузы.

Чаще всего молчание прерывал посетитель, дорого одетый мужчина лет сорока пяти.

— Скандал с убийством барменши в прошлом году… Мы вас вытащили. У моих людей были действительно отличные снимки, но я сказал себе: кому мы сослужим службу, если опубликуем их? Вы хороший человек, в этом нет сомнений. Но, к сожалению, общественное мнение склонно оценивать человека по его слабым сторонам, а не по сильным, — он с печалью покачал головой. — Как будто мы можем на все руководящие посты поставить святых!

Начальник полиции мрачно глянул на него из-под густых кустистых бровей:

— Уж не пытаетесь ли вы меня, случайно, шантажировать?

Его собеседник изобразил обиженно-невинную гримасу:

— Шантажировать вас? Боже упаси! Нет, единственное, что я пытаюсь, это спасти будущее этого молодого человека. Я знаю, что он оступился всего один раз. Всё, чего я хочу, — это поговорить с ним. Если он вернёт мне то, что украл, дело будет забыто. Зачем ломать молодую жизнь? И в принципе я ставлю перед собой те же самые вопросы: кому я сослужу тем самым службу, если подам официальное заявление? Скажите мне.