Джеймс Роллинс - Кости волхвов

Кстати, о вопросах, оставшихся без ответов… Он только сейчас осознал, насколько далеко они ушли от первоначальной темы разговора, и повернулся к монсиньору Вероне.

— Но каким образом все, что вы мне рассказали, связано с побоищем в Кёльне?

— Позвольте мне объяснить. — Монсиньор загнул один палец. — Во-первых, я имею основания полагать, что нападение на собор связано с древним конфликтом между ортодоксальной верой Иоанна и древней гностической традицией Фомы.

— То есть по одну сторону баррикад сегодня находится католическая церковь, а по другую — орден дракона?

— Не совсем так. Я раздумывал над этим всю последнюю ночь. Орден дракона хоть и охотится за тайным знанием, кроющимся в загадках гностики, но ищет при этом не Бога, а власть. Они хотят создать новый мировой порядок, стремятся вернуть мир к феодализму. У кормила этого нового мира они намерены встать сами, поскольку уверены в своем генетическом превосходстве над всеми остальными людьми. Так что я не думаю, что орден дракона представляет гностическую сторону в этом древнем конфликте. Они скорее некие перерожденцы, голодные до власти падальщики. Но то, что они своими корнями связаны с этими традициями, не вызывает сомнений.

Грей проворчал что-то в знак согласия, но он все еще не был убежден до конца. Вигор, должно быть, почувствовал это и загнул второй палец:

— Пункт номер два. В Евангелии от Фомы содержится рассказ о том, как однажды Иисус отвел его в сторону и сообщил ему по секрету три вещи. Когда остальные апостолы спросили Фому, о чем Иисус поведал ему, тот ответил: «Если я скажу вам даже одну из этих вещей, вы поднимете с земли камни и побьете ими меня. А из камней этих изойдет огонь и испепелит вас».

Вигор умолк и уставился на Грея, как если бы задал ему вопрос на экзамене и теперь дожидался ответа. Грей выдержал это испытание.

— Сжигающий огонь из камней, — проговорил он. — То, что произошло в соборе.

Монсиньор кивнул:

— Это изречение крутилось у меня в голове с тех пор, как я впервые узнал о трагедии в Кёльне.

— Но связь между этими событиями весьма призрачна, — продолжал упорствовать Грей.

— Возможно, так оно и было бы, если бы в запасе у меня не нашлось третьего исторического факта, — проговорил Вигор, загибая очередной палец.

Грей ощутил себя агнцем, ведомым на заклание.

— Как следует из исторических текстов, — продолжал Вигор, — Фома подался на Восток и проповедовал на протяжении всего пути до Индии. Он окрестил тысячи людей, строил церкви, распространял веру и со временем умер в Индии. Но главную славу в том регионе ему принесла одна церемония крещения.

Грей молча ждал. Выдержав многозначительную паузу, Вигор отчетливо проговорил:

— Фома окрестил трех волхвов.

Глаза Грея расширились. В мозгу у него все перемешалось: святой Фома и его гностическое предание, три секрета, которыми поделился с ним Христос, смертоносное заклятие, заставляющее камни изрыгать огонь, а под конец — снова возникают волхвы! Что же будет дальше? В памяти Грея возникли страшные картины побоища в Кёльнском соборе. Сожженные невидимым огнем тела и отчеты патологоанатомов, в которых говорится о разжижении коры головного мозга у погибших. Он до сих пор не мог забыть тошнотворный запах сгоревшей плоти в соборе.

Каким-то образом кости волхвов связаны со всеми этими смертями. Но каким именно? Даже если и существует исторический след, который может привести их к отгадкам, он все равно лежит вне его области знаний и компетенции. Грей понимал это и потому снова повернулся к монсиньору, но Вигор, будучи убежден в несокрушимости своих аргументов, заговорил первым:

— Как я сказал с самого начала, я уверен, что в смерти людей в Кёльнском соборе повинна не только некая новая технология. По моему глубокому убеждению, что бы там ни произошло, оно неразрывно связано с католической церковью, ее историей, а может быть, даже и с чем-то, что произошло до ее возникновения. И я уверен, что могу оказаться очень полезным в этом расследовании.

Грей задумчиво наклонил голову.

— Я, но не моя племянница, — закончил Вигор, и Грею наконец стало ясно, почему монсиньор отвел его для этого разговора в сторону. — Когда мы вернемся в Рим, я отошлю ее обратно в корпус карабинеров. Я не хочу больше рисковать ее жизнью.

Грей протянул руку, и они с Вигором обменялись крепким рукопожатием. В конце концов они хоть о чем-то договорились.

10 часов 45 минут

Услышав позади шаги, Рейчел подумала, что это возвращается Марио с их заказом, но, оглянувшись, едва не упала со стула. Опираясь на тросточку, там стояла пожилая женщина, одетая в темно-синие брюки и голубую тунику с бледно-желтой полосой. Ее седые волосы были тщательно завиты, глаза горели от радостного возбуждения.

Позади старушки стоял Марио с широкой улыбкой на лице.

— Хорош сюрприз, а? — спросил он.

Рейчел встала на ноги, но двое напарников Грея продолжали сидеть и молча наблюдали эту сцену.

— Nonna? [24]Как ты здесь оказалась?

Бабушка потрепала ее по щеке и заговорила по-итальянски, сопровождая свою речь бурной жестикуляцией:

— Это все твоя сумасшедшая мать! Она отправилась в Рим, чтобы навестить тебя, а меня бросила на произвол судьбы с этим синьором Барбари, который, по ее мнению, должен был присмотреть за мной. Можно подумать, я нуждаюсь в присмотре! Кроме того, от него постоянно разит сыром.

— Nonna…

Взмахом руки бабушка заставила внучку умолкнуть.

— Ну вот, тогда я сажусь на поезд и отправляюсь на нашу виллу, а потом мне звонит Марио и сообщает, что ты и Вигги — в его ресторане. Я велела ему не говорить вам о том, что я тоже нахожусь здесь и скоро приеду.

— Так как вам сюрприз? — повторил свой вопрос Марио.

Он буквально лучился от счастья. По-видимому, на протяжении всего времени, пока его гости сидели за столом, он кусал губы, чтобы не проговориться.

— Кто твои друзья? — обратилась к Рейчел nonna. Рейчел назвала имена американцев, и представила им свою бабушку. Та обменялась с каждым рукопожатием, после чего перешла на английский:

— Называйте меня Камиллой. — Оглядев Монка с головы до ног, она сказала: — Зачем вы сбрили все волосы на голове? Какой стыд! Но зато у вас красивые глаза. Вы итальянец?

— Нет, грек.

Камилла кивнула головой:

— Что ж, это тоже не так уж плохо. — Затем она повернулась к Кэт. — Синьор Монк — ваш бойфренд?

От удивления брови Кэт взлетели на лоб.

— Нет, — отрезала она, — ни в коем случае!

— А из вас получилась бы хорошая пара, — заявила nonna Камилла, словно подписав не подлежащий обжалованию приговор. Обернувшись к официанту, она попросила: — Марио, принеси мне, пожалуйста, бокал твоего восхитительного кларета.