Лорел Гамильтон - Смеющийся труп

Бог ты мой! Самая могущественная жрица вуду на Среднем Западе ведет себя как отвергнутая любовница. Вот черт.

Доминга снова обратила сердитый взгляд черных глаз на меня.

– Все кто связан с вуду, рано или поздно приходят к сеньоре Сальвадор.

– Я не связана с вуду.

Это ее позабавило. Все морщинки на ее лице засмеялись.

– Ты оживляешь мертвых, делаешь зомби – и говоришь, что не связана с вуду. Не смеши меня, chica. – Голос ее искрился неподдельным весельем. Похоже, я ей здорово подняла настроение.

– Доминга, я же сказал тебе, какова цель нашей встречи. И, по-моему, очень ясно... – начал Мэнни.

Доминга махнула на него рукой.

– Да, по телефону ты вел себя весьма осмотрительно, Мануэль. – Она подалась в мою сторону. – Он очень ясно выразил, что ты идешь сюда не для того, чтобы принять участие в моих языческих ритуалах. – Горечь в ее голосе была так остра, что ее можно было использовать вместо горчицы.

– Подойди-ка сюда, chica, – велела Доминга. Мне она предложила одну руку, не обе. Вероятно, мне полагалось ее поцеловать, следуя примеру Мэнни. Я и не знала, что пришла на аудиенцию к Римскому Папе.

Внезапно я поняла, что мне не хочется к ней прикасаться. Она ничего плохого не сделала. И все же каждый мускул моего тела стонал от напряжения. Я боялась и сама не знала, почему я боюсь.

Я шагнула вперед и взяла ее руку, не вполне представляя себе, что с ней делать. У жрицы вуду оказалась теплая и сухая кожа. Она усадила меня на ближайший стул, продолжая держать меня за руку, и что-то произнесла своим певучим низким голосом.

Я покачала головой:

– Простите, но я не понимаю по-испански.

Свободной рукой она коснулась моих волос.

– Черные как вороново крыло. От северной крови таких не унаследуешь.

– Моя мать была мексиканка.

– И, тем не менее, ты не говоришь на ее языке.

Мне хотелось, чтобы она отпустила мою руку, но Доминга не спешила этого делать.

– Она умерла, когда я была маленькой. Меня воспитали родные отца.

– Понятно.

Я высвободила руку и сразу почувствовала себя лучше. Она ничего мне не сделала. Ничего. Почему же я, черт меня подери, так дрожу? Мужчина с седой прядью встал за спиной Сеньоры. Он был у меня на виду. И руки я его видела. Черный ход и вход на кухню тоже были в моем поле зрения. Никто не подкрадывался ко мне сзади. Но почему-то волосы у меня на макушке зашевелились.

Я взглянула на Мэнни, но тот смотрел на Домингу. Он так крепко сплел пальцы, что побелели костяшки.

Казалось, я смотрю иностранный фильм без субтитров. Я могла строить любые предположения насчет того, что происходит, но не была уверена, что они верные. Мурашки по коже подсказали мне, что какую-то шутку с нами сыграли. А реакция Мэнни навела на мысль, что шутка предназначались ему.

Плечи его резко опустились. Пальцы расслабились. Было ясно, что он вдруг обессилел. Доминга улыбнулась, блеснув зубами.

– Ты мог бы стать таким могущественным, mi corazon (сердце мое) (исп.).

– Я не хотел становиться могущественным, Доминга, – сказал Мэнни.

Я переводила взгляд с него на нее, не вполне понимая, что произошло. И не была уверена, что хочу понимать. Я всегда охотно верила, что неведение – благо. Слишком часто так выходит.

Доминга обратила взгляд своих быстрых черных глаз ко мне.

– А ты, chica, ты хочешь быть могущественной? – Мурашки по шее расползлись уже по всему моему телу. Вот черт.

– Нет. – Хороший простой ответ. Надо бы почаще его употреблять.

– Может, и не хочешь, но будешь.

Мне не понравилось, как она это произнесла. Смешно сидеть в солнечной кухне в 7.28 утра и дрожать от страха. Но это было. У меня все поджилки тряслись.

Сеньора смотрела на меня. Глаза у нее были обыкновенные. Никаких признаков того могущества, которым она меня соблазняла. Глаза как глаза, и все же... Волосы у меня на макушке снова зашевелились. Меня бросало то в жар, то в холод. Я провела языком по пересохшим губам и тоже уставилась на Домингу Сальвадор.

Это был удар магии. Она меня испытывала. Я это уже проходила. Людей так зачаровывает то, чем я занимаюсь, что они убеждены, будто я владею магией. А я не владею. Я просто чувствую мертвых. Но это не одно и то же.

Я смотрела в ее почти черные глаза и чувствовала, что меня тянет вперед. Как будто я падаю, не двигаясь. Мир на мгновение покачнулся, потом снова стал прочным. Из моего тела вырвался тепловой луч – извивающаяся веревка жара. Он устремился к старухе и ударил ее почти осязаемо; я почувствовала это как раз ряд электричества.

Я, задыхаясь, вскочила.

– Вот черт!

– Анита, с тобой все в порядке? – Мэнни тоже был на ногах. Он бережно коснулся моего плеча.

– Не уверена. Что, черт возьми, она со мной сделала?

– То же самое, что и ты со мной, chica, – сказала Доминга. Она выглядела немного бледной. На лбу блестели бусинки пота.

Мужчина отошел от стены. Он был готов к действию.

– Не надо, – сказала Доминга. – Все в порядке, Энцо. – Она задыхалась, как после долгого бега.

Я осталась стоять. Можно я пойду домой. Пожалуйста.

– Мы пришли сюда не для игр, Доминга, – сказал Мэнни. В его голосе звучал гнев и, кажется, даже страх. Я разделяла эти чувства.

– Это не игра, Мануэль. Разве ты забыл все, чему я тебя научила? Все, чем ты был?

– Я ничего не забыл, но я привел ее не для того, чтобы она пострадала.

– Пострадала она или нет, это ей решать, mi corazon.

Последняя фраза мне не очень понравилась.

– Вы не собираетесь нам помогать. Вы только хотите играть в кошки-мышки. Ладно, одна мышка сейчас уйдет. – Я повернулась к двери, осторожно поглядывая на Энцо. Он-то явно не был любителем.

– Разве ты не хочешь найти маленького мальчика, про которого мне сказал Мэнни? Всего три года – он слишком мал, чтобы достаться бокору.

Это остановило меня. Она знала, что я клюну. Черт бы ее побрал.

– Что еще за бокор?

Доминга улыбнулась.

– Ты и в самом деле не знаешь?

Я покачала головой.

Ее улыбка стала шире: она была приятно удивлена.

– Положи правую руку на стол вверх ладонью, por favor.

– Если вам что-то известно о мальчике, просто скажите мне, пожалуйста.

– Пройди мои маленькие тесты, и я тебе помогу.

– Какого рода тесты? – Я надеялась, что в моем голосе прозвучит все подозрение, которое я испытываю.

Доминга рассмеялась – весело и отрывисто. Все морщинки у нее на лице пришли в движение. Ее глаза искрились ликованием. Почему у меня было такое чувство, что она смеется надо мной?

– Ну же, chica. Я не причиню тебе вреда, – сказала она.

– Мэнни?

– Если она сделает что-нибудь, что может тебе повредить, я так и скажу.

Доминга посмотрела на меня несколько озадаченно.

– Я слышала, что ты можешь оживлять по три зомби за ночь несколько ночей подряд. И все-таки ты, наверное, новичок.