Джей Брэндон - Когда бессилен закон

— И что же ты делала?

— Я кричала. И что-то говорила ему. «Пожалуйста, не надо», — вероятно. «Прошу вас! Пожалуйста!»

Нора через стол взглянула на Дэвида.

— Обвиняемый говорил что-нибудь?

— Он говорил: «Не вопи, не вопи. Я тебе понравлюсь». И один раз он сказал: «Я дам тебе денег».

Генри сделал запись в блокноте. Нора дала присяжным несколько минут подумать.

— Что случилось потом? — спросила она.

— Он опустил меня вниз и, должно быть, встал позади меня на колени, потому что он все еще продолжал. Он...

— Что продолжал?

— Проникать. В меня. Но казалось, будто он не мог...

— Я буду опротестовывать любую попытку делать предположения, — сказал Генри.

Уотлин поддержал его.

— Он эякулировал? — спросила Нора.

— Нет.

— Что было дальше?

— Он это вытащил и повернул меня кругом, так что я оказалась сидящей на кушетке. И он сказал: «Давай».

— Что он подразумевал под этим? Тебе это было ясно? — спросила Нора, предупреждая возражение со стороны Генри.

— Он хотел, чтобы я положила это себе в рот.

— Что ты имеешь в виду...

— Его пенис, — сказала Менди Джексон.

Она казалась слишком уставшей, чтобы сердиться. Она смотрела только на Нору.

— Он хотел поместить свой пенис в мой рот.

— И он сделал это?

Менди Джексон опустила глаза. Больше не осталось никого, чей взгляд она была в состоянии выдержать.

— Да.

— Почему ты не остановила его?

— Я испугалась.

— Чего ты испугалась?

— Я подумала, что он собирается убить меня. Мне каждую секунду казалось, что он вот-вот начнет меня избивать. Я подумала, что, если он сделает то, что хочет, мне, может быть, удастся уйти.

Нора кивнула. То же самое сделала одна из женщин-присяжных.

— Сколько времени это, последнее, длилось? — спросила Нора.

— Я не знаю.

— Минуту? Пять минут?

Скорее всего, минуту. Затем он что-то услышал.

— Протест, ваша честь! Опять предположение.

— Я сама тогда услышала, — сказала Менди, обращаясь к Генри.

Он сел на место.

— Я услышала гул лифта.

— Как далеко находится лифт от того помещения? — спросила Нора.

Остальная часть истории была рассказана быстро. Дэвид спешно привел себя в порядок и, когда подошел охранник, был уже в другой комнате. Миссис Джексон рухнула на пол и попыталась чем-нибудь прикрыться. В конце концов туда прибыла полиция и доставила ее в госпиталь. Менди описала, как ее там подвергли клиническим обследованиям и осмотрам. Рассказала о том, как она плакала дома. Голос ее звучал все тише и тише, а голова клонилась книзу, пока эта женщина не стала выглядеть как несомненная жертва преступления.

Нора передала свидетельницу защите.

Однако, прежде чем сделать это, Нора попросила у судьи разрешения «обнародовать» для присяжных предметы, признанные судом в качестве вещественных доказательств. Когда такое разрешение было получено, она передала сверток крайнему из присяжных: одежду, фотографии, заключение медицинской экспертизы. Первый присяжный все это просмотрел и отдал другому. Остальные наклонились вперед, чтобы получить свою долю.

Генри не попался в ловушку и не стал начинать перекрестного допроса, пока присяжные были отвлечены таким занятием. Он сидел на месте и что-то записывал до тех пор, пока последняя из вещей не перешла к последнему из присяжных. Менди Джексон смотрела по сторонам, словно впервые увидев этот судебный зал. Ее взгляд скользнул по мне не задержавшись. В конце концов Уотлин сказал Генри:

— Приступайте.

Генри кончил делать заметки, перелистнул назад несколько страничек своего адвокатского блокнота, прочитал запись, затем уселся, глядя на свидетельницу, пока она не встретилась с ним глазами.

— Миссис Джексон, меня зовут Генри Келер. Я представляю здесь интересы Дэвида Блэквелла. Сейчас я задам вам несколько вопросов, хорошо?

Она кивнула.

— Это звучит грубо, но я обязан спросить. Как вам удается материально содержать двоих детей, себя и еще посещать университет, получая лишь жалованье уборщицы и не имея каких-либо дополнительных пособий?

Этот вопрос, вероятно, мог быть опротестован, однако Нора позволила задать его, потому что благодаря этому истица выглядела более несчастной и стойкой. Еще и потому, возможно, что у Менди Джексон имелся ответ на него.

— Мы получаем пособие, — сказала она.

— Помощь семьям, имеющим детей-иждивенцев?

— Да. И еще с нами живет моя мама, которая получает социальное пособие.

— Кто присматривал за вашими детьми в тот вечер тринадцатого апреля?

— Мама.

— Между вами было условлено, что вам, как вы знали, придется задержаться на работе?

— Да.

Когда она ответила на этот вопрос, кто-то прошел мимо меня по проходу. Это была Линда. Она, вероятно, сидела где-то в задних рядах. Линда была в костюме, и вид у нее был официально-адвокатский. Присяжные вряд ли знали, кто она, но кое-кому в зале Линда наверняка была известна. Репортерам, например. Ее явно не волновало, какое впечатление она производит. Линда прошла за судебный барьер, и Генри, услышав скрип перил, оглянулся. Линда передала ему какую-то записку и пошла назад. Я, кажется, уже сказал, что ее не беспокоило производимое ею впечатление? Но она не взглянула и на меня, сидевшего рядом со своей невесткой.

Генри бросил взгляд на записку Линды, затем отложил ее в сторону, но, похоже, решил резюмировать свою линию опроса.

— Почему вы работали так поздно в тот вечер?

— В тот день у меня был экзамен. Утром я ушла с работы пораньше, чтобы подготовиться к его сдаче.

— Это был экзамен по какому предмету?

— Курс европейской истории.

Присяжные глядели на Генри, ломая голову, какое и к чему это могло иметь отношение, но Менди Джексон смотрела прямо перед собой, куда-то в конец зала. Я обернулся назад и увидел выходившую из дверей Линду. Когда я снова посмотрел на свидетельницу, мне показалось, что она выглядела как-то смущенно. Линда не вернулась. Генри время от времени снова заглядывал в ее записку.

Существуют различные стратегии перекрестного допроса. Некоторые адвокаты стараются по-дружески разговаривать со свидетельницей, ведя ее до тех пор, пока не представится возможность обрушить на нее свой удар. Это срабатывает крайне редко, не многие жертвы готовы к дружбе с адвокатом. Бывают защитники, которые начинают атаку свидетельницы с первого же вопроса. Иные стараются говорить с нею загадочно. Большинство же адвокатов не используют какой-то особой тактики, они попросту идут на ощупь сквозь свидетельские показания, заставляя свидетельницу повторить все сначала и надеясь натолкнуться на противоречия. Тон Генри был абсолютно нейтральным. Он задавал вопросы, словно ученый.

— Сколько времени, вы говорите, вы знакомы с Дэвидом Блэквеллом?