Джей Брэндон - Когда бессилен закон

— У меня больше нет вопросов к свидетельнице, — резко вдруг оборвал Генри.

Все мы зашевелились, словно по рядам пробежал холодный бриз.

Уотлин выглядел счастливым, пока не повернулся к Норе.

— Я полагаю, вы хотите провести повторный допрос? — почти обескураженно спросил он.

— Да, ваша честь.

— А вы, следовательно, повторите затем перекрестный, — сказал он в сторону Генри. — Хорошо, но мы превысили время, отведенное мне да и присяжным на слушание. Мы продолжим завтра с девяти часов. Помните об инструкциях, которые я дал вам насчет того, чтобы вы не беседовали о данном деле с другими людьми и не позволяли им разговаривать с вами, — сказал он присяжным, и те закивали, будто и впрямь внимательно его слушали. — Все остаются на местах, пока присяжные заседатели не покинут зал.

Мы так и сделали, затем начали тесниться в проходе между рядами. Больше не было публики, а была лишь толпа забредших без дела в общественный зал людей. Взяв Викторию под руку, я присоединился у выхода к Генри и Дэвиду. Нора уже выбралась вместе с Менди Джексон, даже не оглянувшись назад. Наша группа вышла через ту же заднюю дверь и по боковой лестнице поднялась в мой кабинет.

— Ближе к концу ты нас всех там немножко подрастерял, Генри, — сказал я по пути адвокату.

— Я не мог отпустить ее, — объяснил Генри и протянул мне записку, переданную ему Линдой.

Там было написано: «Спроси, почему она работала в такое позднее время, затем продержи на месте до конца дня».

Линда не вернулась, или, если она и сделала это, то держалась в стороне от семьи.

Мы нашли Лоис и Дину дожидавшимися нас в моем кабинете. Лоис протянула руку, чтобы поправить прическу Дэвида. С его волосами все было в порядке, просто для Лоис это была возможность прикоснуться к нему.

— А завтра мне можно будет туда вернуться? — спросила Дина. — Иначе как же я что-нибудь узнаю?

Я пообещал, что вечером расскажу ей все. Она тихо сидела, пока мы, взрослые, проводили нашу маленькую конференцию составляя планы на будущее, так, словно ситуация начала развиваться, хотя в действительности не изменилось ничего Дэвид выглядел немного приободрившимся.

— Она теперь попалась, не правда ли? — с надеждой спросил он.

— Мне думается, что это могло бы быть и менее живописным, — проронила Виктория, и это были единственные слова которые я от нее услышал.

После того как они собрались уходить, мне не пришлось просить Генри задержаться. Он даже не шевельнулся в кресле, куда тяжело опустился по приходе, положив голову на верхнюю часть спинки и пристально глядя в потолок. Какое-то время мы посидели в приятной тишине, прежде чем я сказал:

— Ты великолепно работаешь, Генри.

Голос его, казалось, прозвучал откуда-то из-за кресла:

— Я знаю. Это лучший из всех перекрестных допросов, какие я когда-либо вел. Но мне тут есть над чем поработать.

— Ты используешь все, что только возможно.

— Для достижения эффекта? — спросил он, усаживаясь ровнее.

Я взглянул на него, вопросительно подняв брови.

— Ты сомневаешься в правдивости ее истории? — спросил Генри.

Я уклонился от прямого ответа.

— Там есть некоторые противоречия.

— Но ты веришь в то, что эта женщина лжет? Что это неправда в самой своей основе?

Он принял мое молчание за ответ.

— Знаешь, что я думаю? — сказал он как раз в тот момент, когда я спросил, есть ли у него своя излюбленная теория.

Нам пришлось подождать, пока мы расслышали друг друга, затем Генри продолжил:

— Я думаю, что она говорит правду обо всем, за исключением одного. Все это случилось не тогда, когда она утверждает.

— В тот же день, только раньше? Что ты имеешь в виду?

— Я полагаю, что все случилось именно так, как она рассказывает, в том самом офисе однажды поздним вечером. Но не тринадцатого апреля. И тогда она не стала заявлять в полицию. Большинство из них, как ты знаешь, не делают этого. Я мог бы и не говорить тебе это. Она не заявила, потому что боялась потерять работу, боялась, что он скажет, будто она сама его соблазнила, или потому, что она просто испугалась, или же по какой-то иной причине.

А потом прошло время, и она увидела его, такого же сытого наглого, сидящего в костюме штатного сотрудника, сравнила это со своей по-прежнему рабской жизнью и взбесилась. Разозлилась на него и на себя. Ты видел, как она посмотрела на Дэвида, когда поднялась на свидетельское место. Она его ненавидит. И в конце концов она не выдержала и решила подстроить все это, чтобы до него добраться.

— Значит, та нелепая история, которую рассказал нам Дэвид, тоже правдива?

Генри кивнул.

— Она всего лишь переиграла ту сцену. На этот раз с приходом охранника и вызовом полиции. И теперь уже она довела дело до конца.

Я сидел и думал над этой версией. Пока я это делал, оживление покинуло Генри, и он опять погрузился в свое кресло. Когда он говорил, теория его казалась убедительной, но в наступившем молчании она превратилась в то, что я и сказал ему минутой позже:

— Сумасшедшая идея, Генри.

Он согласился.

— И дерьма не стоящий, даже если бы я мог доказать ее истинность.

Обвинительный вердикт указывает дату случившегося, но в нем также сказано: «в это или примерно» в это время, — так что обвиняющая сторона не обязана доказывать, что преступление совершено именно в указанный день. Все, что нужно им доказать, — это то, что все случилось в период, установленный законом о сроках давности, и до того, как данное обвинение было предъявлено. В любом случае мне бы не хотелось, чтобы подобная теория была вынесена на суд присяжных. Попробуй добейся оправдательного приговора, имея при себе такое: «Я изнасиловал ее, но не тогда, когда она говорит, я изнасиловал ее раньше».

Я не стал пытаться развивать версию Генри. Он явно уже сам сделал это в уме. Мы с ним все еще сидели в кабинете, когда вошла Линда.

Мы с Генри выглядели, как единственные уцелевшие после кораблекрушения. Линда была похожа на нашу спасительницу. Она казалась оживленной. Капли пота поблескивали у нее на лбу. В руке Линда держала какой-то документ.

— Я выписана повестку свидетелю защиты, — сказала она.

— Поставив на ней свою подпись? — спросил я, приподнимаясь в кресле.

— Разумеется, нет. С подписью Генри. Можешь не сомневаться в подлинности, — сказала она.

Линда присела на корточки рядом с креслом Генри и начала объяснять, что ей удалось выяснить, говоря при этом так быстро словно существовал какой-то предельный срок, установленный для беседы в тот вечер. Рассказывая, она касалась его руки, внимательно заглядывала в его глаза, чтобы наверняка убедиться в том, что Генри следит за ее мыслью. Генри наклонился ближе к ней. Если бы сюда заглянул посторонний, он вряд ли догадался бы, что между мной и Линдой существует какая-то связь. Если бы он что-то и заподозрил, то, как ни крути, теперь Линда скорее выглядела возлюбленной Генри. Я вышел из-за стола и встал над ними, но оба они не отрывали глаз от бумаги, принесенной Линдой.