Джей Брэндон - Когда бессилен закон

— Нет. Это моя единственная плохая отметка.

— Почему вы так неудачно сдали экзамен в тот день?

Она опустила взгляд на свои руки.

— Это был не особенно хороший день для меня. После того, что случилось в офисе, я не могла сосредоточиться, очень...

— Но ведь это произошло позднее. Если вы имеете в виду предполагаемое изнасилование. Этого еще не случилось, когда вы сдавали экзамен. Как же это могло заставить вас разнервничаться? Или у вас было предположение, что это произойдет?

— Я не понимаю, как ...

— Фактически вы знали о том, что должно случиться в тот вечер, не так ли? Вы уже заранее запланировали то, что произойдет, верно? Вот почему вы не могли сосредоточиться утром того дня. Не правда ли?

— Запланировала, что меня изнасилуют? Я никогда не планировала этого. Я никогда...

Она спрятала глаза, опустив лицо в ладони.

— Я не способна застраховать себя от получения одной плохой отметки, — несчастным голосом произнесла она.

Постарайся не выглядеть триумфатором, мысленно умолял я Дэвида. Смотри на нее с сочувствием, Бога ради!

Генри дал свидетельнице несколько минут на то, чтобы она могла прийти в себя.

— У меня осталась всего лишь одна тема, по поводу которой я хотел бы вас расспросить, — объявил он ей. — Вы засвидетельствовали, что испытывали страх за свою жизнь?

Менди кивнула.

— То есть вы имеете в виду, что думали, будто Дэвид собирается убить вас или причинить вам серьезные телесные повреждения, правильно?

— Да, — тихо ответила она.

— Это один из элементов, сопутствующих совершению преступления, не так ли?

Нора выразила протест в связи с тем, что вопрос не относился к делу, и Уотлин поддержал ее.

— Вы действительно думали, что он намеревался убить вас прямо там, в офисе? Или избить вас так, что вам пришлось бы обратиться в больницу? Как бы он смог потом все это объяснить?

— Я боялась, что он так или иначе причинит мне какой-нибудь вред.

— Следовательно, в действительности вы боялись потерять работу, а не того, что вас убьют или изувечат?

— Я просто боялась. Я не могла обдумать, чего именно я боюсь.

Генри был доволен таким ответом, однако она продолжила:

— Но я помню, как думала: может ли он сделать со мной такое и оставить меня в живых, рискуя, что я кому-нибудь расскажу об этом?

Генри не мог сбить ее с этой позиции и поэтому опять передал свидетельницу Норе. Обычный здравый смысл предполагает, что вы всегда стараетесь обрести преимущество с помощью последней серии вопросов, но Нора никогда не придерживалась традиций.

— У меня больше нет вопросов, — сказала она. — Обвинение завершает свое выступление.

Это показалось очень неожиданным. Мы все зашевелились и посмотрели на судью. Похоже, Уотлину тоже понадобилась минута, прежде чем он вспомнил, что должно происходить дальше. Он сказал, обращаясь к Генри:

— Вы готовы начать, мистер Келер?

— Во-первых, я намерен подать ходатайство, ваша честь. Затем, в случае, если оно будет отклонено, я хотел бы вызвать повторно офицера Кенлза.

— Он здесь? — спросил Уотлин у Норы.

— Он на телефоне, ваша честь. Он сказал мне, что будет здесь через пятнадцать минут, если это понадобится.

Уотлин взглянул на часы. Было только десять тридцать утра, но он сделал то, что, по-видимому, являлось для него простым решением проблемы.

— Хорошо, мы пораньше отпустим присяжных на ленч, а сами пока рассмотрим ходатайство.

Присяжные гуськом вышли. Генри подал свое ходатайство об инструктированном вердикте, аргументируя это тем, что обвиняющей стороне не удалось доказать справедливость обвинения. Это ходатайство не являлось особенно убедительным. Существовало, разумеется, свидетельское показание, которое, если бы оно было признано заслуживающим доверия, вполне позволяло вынести приговор. Было ли это показание истинным или нет, предстояло решить присяжным. Им-то Уотлин и передал решение этого вопроса.

— Ходатайство будет отклонено. Жду здесь обе стороны в двенадцать сорок пять.

Весь долгий перерыв мы провели, главным образом, в моем кабинете. Лоис, Дина и Виктория не присоединились к нам. Зато пришла Линда.

— Это дело с экзаменом потрясло ее намного больше, чем я ожидал, — сказал ей Генри.

Линда согласилась:

— Она что-то скрывает.

Мы с Генри переглянулись. Генри не стал выдвигать свою версию в присутствии Дэвида. Вместо этого он сказал:

— Вы знаете, что нам сейчас предстоит решить?

Все, кроме Дэвида, кивнули.

— Что? — спросил он, оглядев весь наш тесный кружок.

Он казался таким невинным. Наивным, я хотел сказать.

— Стоит ли вам давать свидетельские показания, — объяснил ему Генри.

— Что вы имеете в виду? Почему не стоит?

— Потому что мы, возможно, могли бы достичь большего без твоих показаний, — взял я разъяснение на себя. — Генри удалось пробить некоторые бреши в версии обвинения. В умах присяжных могли возникнуть обоснованные сомнения. Но, с другой стороны, если ты выступишь со свидетельскими показаниями и присяжные решат, что ты говоришь неправду, это развеет те самые сомнения. Иногда — может быть, даже в большинстве случаев — обвиняемому лучше просто сидеть молча.

— Ты мог бы попросту не захотеть подвергать себя перекрестному допросу, — дружелюбно сказала ему Линда.

— Она не сумеет сделать мне хуже, чем делали это вы во время подготовки.

Я почувствовал гордость за него, когда, говоря это, Дэвид оказался достаточно тактичен, чтобы улыбнуться Линде. Искоса он взглянул и на меня. Может быть, та его улыбка предназначалась и мне тоже.

— Я не стал бы рассчитывать на это, — сказал я.

— Это самое трудное решение, которое приходится принимать за все время процесса, — сказал Генри.

Верно, подумал я. Если не считать решения об отказе от предложения по согласованному признанию.

— И я предлагаю вам самому принять это решение, — продолжил Генри.

Дэвид снова оглядел всех нас. Выражение лица у него было как у школьника-футболиста, которому говорят, что он не может принять участие в большой игре.

Первым свидетелем защиты был полицейский офицер патрульной службы, который первым же прибыл на место происшествия в тот вечер. Он уже выступал со свидетельскими показаниями и выглядел немного удивленным, что его вызвали опять, тем более в качестве свидетеля защиты. Он смотрел на Нору так, будто сделал что-то неправильно. Генри же попросту хотел выяснить у него одно: не почувствовал ли он в тот вечер залах алкоголя?

— Алкоголя? Нет.

— Не было ли чего-то такого, что свидетельствовало бы, что Дэвид — обвиняемый на этом суде — был пьян?

— Нет, ничего. Он безусловно пьяным не был.

Полицейский посмотрел на Нору, ища ее одобрения. Он отказался признать за обвиняемым подобное оправдание. Нора не подняла глаз. У нее не было встречных вопросов.