Маргарет Миллар - Стены слушают

Когда она слегка коснулась его плеча, он подскочил и книжка свалилась набок, а пивная бутылка закачалась.

Хелен спросила:

– Вы не намерены съесть ваш ленч?

– Не намерен.

– Терпеть не могу видеть, как что-то пропадает.

– Милости просим.

Он встал, а она заняла его место и придвинула к себе гамбургер без замешательства и неловкости.

Он стоял за нею, пока она ела.

– Что вы тут делаете, Хелен?

– Мисс Бартон сказала, что обычно вы завтракаете здесь. Я пошла и действительно нашла вас.

– Что дальше?

Она заговорила быстро и тихо, так, чтобы сосед не мог подслушать:

– Джиллу только что звонили. От Додда. Убеждена, это касалось вас и каких-то денег. Я слышала только то, что говорил Джилл, и то очень немного. Он попросил меня подождать за дверью, и больше я ничего не слышала. Но, кажется, он встретится с Доддом сегодня днем, попозже. Быть может, обменяться мнениями?

– Насчет денег?

– Полагаю, да.

– У них нет основания.

Человек, сидевший рядом, заплатил и ушел. Руперт сел на освободившийся табурет.

– Послушайте, – заметила Хелен. – Я должна знать больше. Защищая вас, я поставила себя в невыгодную позицию. Хочу, быть уверена, что поступаю как надо.

– Вы правы.

– О каких деньгах говорил Додд?

– Чтобы погасить чек, я снял деньги со счета Эми, пользуясь ее полномочиями.

– Почему?

– Почему снимают деньги со счета? Потому что нуждаются в них.

– Я не о том. Почему вся эта возня с Доддом? И с Джиллом? Джилл сказал, что это законно, но кто-то должен был остановить вас.

– Никто не мог меня остановить. Никто не имел права даже спрашивать меня. В сущности, служащий банка, сообщивший Додду о чеке, совершил недопустимый поступок. Додд не занимает официального положения, и частные дела не могут быть открыты ему.

– Каков он собой?

– Не знаю. Никогда с ним не встречался.

– Мисс Бартон встречалась, – осторожно сказала Хелен. – Не далее как нынешней ночью.

Он старался изобразить безразличие. Она видела его лицо в зеркале за прилавком, примеряющее разные выражения, притом что ни одно не подходило. Наконец он сказал:

– Значит, она так и не могла не проболтаться.

– Она и не думала рассказывать что бы то ни было. Не сердитесь на нее. Она решила, что я пришла в ваш офис шпионить для великого комбината Брандон – Додд. Обхохотаться, ке правда ли? – Хелен оттолкнула пустую тарелку с отвращением, как если бы внезапно решила, что вовсе не была голодна, а теперь сожалеет, что съела гамбургер. – Мисс Бартон влюблена в вас. Думаю, вам это известно.

– Нет, неизвестно, – отрезал он. – Вы фантазируете...

– Тогда пора вам понять. Это прямо-таки написано на ней, Руперт. Я очень огорчена.

– С чего бы вам огорчаться?

– От сочувствия, наверно. Со мной такое случалось – влюбляться в кого-нибудь, кто меня еле замечал. Многие годы назад, конечно, – быстро добавила она. – До того, как мы встретились с Джиллом.

– Разумеется.

– Вы торопитесь?

– Почему?

– Вы все время бросаете взгляды на часы на стене.

– Ну, мне надо вернуться в офис побыстрее.

– Мне показалось, вы не собирались возвращаться туда сегодня. – Кто сказал, что не собираюсь?

– Мисс Бартон.

– Мисс Бартон, – небрежно сказал Руперт, – почти удалось внушить мне, будто я плохо себя чувствую и должен отправиться домой. На деле я в полном порядке и намерен провести весь день за работой.

Он повернулся на табурете, как если бы собрался встать и уйти. Но вместо того, секунду поколебавшись, сделал полный поворот и очутился снова лицом к стойке:

– Не выпить ли нам кофе?

Даже если бы Хелен не подозревала, что он хитрит, этот маневр заставил бы ее насторожиться. Слегка наклонив голову, она поймала в зеркале отражение входной двери. Только что вошедшая молодая женщина встревоженно осматривалась вокруг. Она была отлично сложена и миловидна. На ней был обтягивающий шерстяной костюм, шапочка, украшенная пером, около дюжины ниток стеклянных бус, лакированные туфли на таких высоченных каблуках, что она стояла как бы под углом к полу и шла словно навстречу ветру. Когда она, поправляя шляпу, подняла руку к своим золотистым кудрям, луч света выхватил блеснувшее платиновое обручальное кольцо.

– Она довольно мила, – заметила Хелен.

– О ком вы?

– О молодой женщине в дверях. Она вроде бы ищет кого-то.

– Не заметил.

– Ну, так заметьте теперь.

– Чего ради?

– О, вы можете заинтересоваться. Она идет. Она идет к вам.

– Не может она идти ко мне. Я ее в жизни никогда не встречал.

Руперт повернулся и послал девушке долгий, холодный, нарочитый взгляд. Она резко остановилась, затем направилась к автомату, двигаясь маленькими вихляющими шажками на высоких узких каблуках.

Хелен заметила, что ступни у нее были пропорционально шире, чем вся она, очень широки и плоски, как если бы она провела значительный кусок жизни, разгуливая босиком. Выудив из автомата пачку сигарет, девушка положила ее в черную лакированную сумочку и пошла к выходу. Один из сидящих за столиками мужчин низко свистнул, когда она проходила мимо. Но она не обратила внимания, как будто не слышала свиста или не знала, что он обозначает и для кого предназначен.

– Думаю, она жила на ферме, – поделилась Хелен. – Манера одеваться явно скопирована с какого-нибудь киножурнала. Полагаю, ее можно описать как блондинку с хорошим загаром или как брюнетку, сильно побелившую лицо, все зависит от точки зрения.

– У меня нет точки зрения. Мне она незнакома.

– Возможно, это одна из секретарей в вашем здании и пылает сумасшедшей любовью к вам.

– Вы глупости сочиняете, я не тот тип мужчины, чтобы женщины сходили с ума.

– О нет! Как раз тот самый! Знаете, совершенно великолепный образчик отеческого типа – решительный, но добрый, сильный, но нежный, вот в таком духе. Это гибельно для девушки такого возраста. Как по-вашему, сколько ей лет? Двадцать два? Двадцать пять?

– Не думал об этом и не собираюсь думать.

– Во всяком случае, она годами и годами моложе мисс Бартон. Вы согласны?

– Перестаньте дурака валять.

Хелен улыбнулась:

– Люблю подурачиться. Иначе меня бы здесь не было. Все выглядит забавно, согласитесь: Джилл и Додд принюхиваются, как пара нервных борзых, а я стараюсь сбить их со следа. Вашего следа.

– Почему стараетесь?

– Я уже сказала – потому что люблю играть.

– Я тоже люблю играть, но не тогда, когда главный приз – моя шкура. Вы уже второй раз предупреждаете меня, что Джилл опасен. Почему вы это делаете, Хелен?

– Причина слишком сложна, чтобы я могла пояснить.

– Тогда не объясняйте.

– Не буду.

– Все же хочу поблагодарить вас за беспокойство, которому вы подвергались.