Ирса Сигурдардоттир - Расплата

Каким же он оказался идиотом… Почему не проявил осторожности при выходе из полицейского участка? Можно же было догадаться, что человек, наблюдающий за ним, имел серьезные намерения. Если его подозрения верны, этот человек уже убил двух, а возможно, и трех человек. Торвальдюр прекрасно понимал это, когда возвращался к машине, поздравляя себя с тем, что выстоял и не поддался на призывы полицейских рассказать обо всем.

После удара по голове он не помнил почти ничего. Последнее – как открывал дверцу машины, а дальше только обрывки: он лежал на заднем сиденье, изо всех сил сопротивляясь тошноте, чтобы его не вырвало в собственной машине. Смутно помнилось, как его вытащили и повели по гравийной дорожке, как он стоял потом посреди этой комнаты, борясь с головокружением и продолжающимися рвотными позывами. Как ни удивительно, ему удалось удержаться на ногах.

Свисающая с потолка лампочка мигнула, и Торвальдюр запрокинул голову, чтобы посмотреть на нее. Его страшила мысль, что она может в любую минуту погаснуть, и он останется один в кромешной тьме. С этим… в углу.

«Уоки-токи» затрещал, и Торвальдюр вздрогнул. Он поднес устройство к уху, чтобы ничего не упустить, и тут же отдернул руку.

– Привет, Торвальдюр. Как дела? – раздался громкий голос.

С громкостью все было в порядке – но не с качеством звука. Голос оказался резкий и неразборчивый, и говорящий явно пытался его изменить. Торвальдюр воспринял это как обнадеживающий знак: если намерение похитителя состоит в том, чтобы убить его, какое имеет значение, узнает он голос позже или нет?

– Кто это? Что вам нужно? – Он вспомнил, что забыл нажать кнопку передачи, и повторил свои слова: – Кто вы? Зачем вам это нужно?

– Не беспокойся. Скоро узнаешь.

– Кто вы?

– Заткнись. Еще один вопрос, и я дам отбой. Ясно?

Предполагая, что впереди его ждет еще что-то, Торвальдюр ждал. Рация снова затрещала.

– Отвечай, говнюк, когда я задаю вопрос.

Торвальдюр нажал кнопку.

– Да. Понятно.

– Не понятно . Отвечай либо да, либо нет. Никаких если или но . Просто да или нет. Понял?

– Да. – Торвальдюр едва удержался от того, чтобы не добавить понял .

– Я сделаю тебе предложение. Хочешь услышать?

– Да. – Усталости как не бывало. Вынужденный общаться в такой ограниченной манере, Торвальдюр испытал ярость и разочарование.

– Жди гостей. Я сократил тебе время общения с детьми и предлагаю компенсацию.

Холод как будто усилился. Пальцы почти онемели, и Торвальдюру пришлось приложить усилия, чтобы нажать кнопку и ответить. Этого не могло быть.

– Нет. – Он закусил губу, чтобы не сказать лишнее.

– Это меньшее, что я могу сделать.

– Нет. – Он изо всех сил постарался наполнить это слово значением. Господи, нет. Но передать сообщение Торвальдюр не мог. Его эхо разнеслось в голове, прозвучав так, словно он всего лишь отказался от предложения выпить кофе.

– Но поскольку это не просто обычное семейное воссоединение, я собираюсь пригласить еще одного гостя.

Торвальдюр не знал, сказать ли да или нет , но выбрал да , чтобы приберечь нет . Отказ будет иметь больший вес, если использовать его реже.

– Ты должен его знать.

– Да.

– Что значит да ? Ты знаешь, кто это? – Ответ выдал гнев, и на мгновение говорящий забыл замаскировать голос. Торвальдюр внезапно понял, что с ним говорит женщина. Женщина с низким голосом. Или мужчина с женским.

– Нет.

– Я так не думаю. Твоим гостем будет не кто иной, как Йоун Йоунссон. То-то повеселитесь… Рад? Ждешь с нетерпением?

– Нет.

– Ну что ж. Теперь переходим к моему предложению. Слушай внимательно.

Слова эхом разносились по подвалу, резкие и жесткие, и каждое пронзало уши как нож. Когда голос наконец затих, Торвальдюр, потеряв самообладание, нажал кнопку и заорал:

– Ни за что, сука ты гребаная! И даже не думай, тварь, что тебе это сойдет с рук! – Он замолчал, перевел дыхание и уже спокойно, воздерживаясь от крика из страха, что его слова будут искажены и неверно поняты, добавил: – Я убью тебя. Выберусь отсюда и убью.

Он отпустил кнопку и стал ждать.

Наступила пауза – ни потрескивания, ни каких-либо других звуков. Затем снова раздался голос, такой же ровный, как и его собственный к концу:

– Ты нарушил правила. Так что мне придется попрощаться. Но сделай для меня кое-что. Загляни под одеяло – и увидишь, что я шутить не намерен. А потом приведи себя в порядок. Ты ведь ждешь гостей, не забыл?

Рация умолкла, и ничего не произошло, хотя Торвальдюр нажимал и нажимал кнопку, словно сумасшедший, а потом взвыл от бессилия. Когда он наконец сдался, сил уже не осталось.

Торвальдюр посмотрел на холмик в другом конце подвала. Придется заглянуть под одеяло. Сопротивляться бессмысленно. Лучше покончить с этим раз и навсегда.

Оцепенев от холода и усталости, он подошел к неподвижной горке, наклонился и, зажав нос, взялся за край шерстяного одеяла. Осторожно приподнял угол, приподнял ровно настолько, чтобы увидеть. Ужасное, отвратительное зрелище предстало перед его глазами, омерзительное и тошнотворное, как худшее из его страхов, но этого ему было мало; он должен был видеть больше, видеть все. Он поднял одеяло выше. И его вырвало.

Запищал телефон. Пропустить и продолжать смотреть с детьми скучный мультфильм – или проверить, от кого сообщение? Она встала. В любом случае пришло время покормить их чем-нибудь. С тех пор, как их вернули ей, они сидели молча, тихие и вялые, пришибленные и шокированные увиденным.

Ни в одном из руководств по воспитанию детей, к которым она обращалась, не было советов для родителей, дети которых наткнулись на пару отпиленных ног.

– Смотрите мультфильм, а я что-нибудь приготовлю.

Ни Карлотта, ни Дади, похоже, не слушали. Они смотрели на экран усталыми и покрасневшими от слез глазами.

Поскольку садиться за стол они явно не спешили, Айса проверила телефон. Сообщение было от Торвальдюра, и она, несмотря на всю свою злость на бывшего мужа, открыла его: «Позволь мне взять детей. Я в долгу перед ними и хочу чем-нибудь угостить. Может, это их немного ободрит. Пожалуйста. Если хочешь, приходи с ними».

Айса прочитала текст еще раз, мельком взглянув на две маленькие головы, которые только что появились над спинкой дивана. Несмотря на ее нежелание идти куда-нибудь с Торвальдюром, она признала, что идея не так уж плоха. Карлотта и Дади были бы счастливы выбраться на время из квартиры. Куда угодно, лишь бы только не в сад. Пройдет еще немало времени, прежде чем их удастся убедить поиграть на улице. И, конечно, им было бы полезно как можно скорее увидеть отца. Если они не увидят его в течение двух недель, как того требует график, представление об ампутированных ногах может навсегда соединиться с образом отца. Кроме того, Торвальдюр будет у нее в долгу, а это значит, что она заставит его объяснить, что происходит.