Мэри Кларк - И колыбель упадет

Он поступил в медицинский колледж, попал в число лучших выпускников, ему предлагали интернатуру в ведущих больницах Лондона и Глазго. Вместо этого он выбрал больницу Христа в Девоне с великолепно оборудованной лабораторией, что давало ему возможность и вести научные исследования, и заниматься практикой. Он вошел в штат, его репутация гинеколога быстро росла.

И тут его проект придержали, отвергли, обрекли из-за того, что он не мог ставить опыты.

В двадцать семь он женился на Клэр, дальней родственнице графа Сассекского, бесконечно превосходящей его по происхождению, но его репутация и перспективы уравнивали их.

Его ждал невероятный позор. Он, специалист по деторождению, женился на бесплодной женщине. У него, чьи стены увешаны фотографиями младенцев, которые без его помощи не родились бы доношенными, не было никакой надежды стать отцом.

Когда он начал ненавидеть Клэр? Понадобилось много времени — семь лет.

Это случилось, когда он, наконец, понял, что ей все равно, что ее никогда это не заботило, что ее разочарование было наигранным, что она знала о своем бесплодии, когда выходила замуж.

Он нетерпеливо отвернулся от окна. Ночь опять будет холодной и ветреной. Почему февраль, самый короткий месяц в году, всегда кажется самым длинным? Когда все это закончится, он возьмет отпуск. Он становится несдержанным, перестает владеть собой.

Он чуть не выдал себя этим утром, когда Гертруда сказала ему, что Эдна звонила и сказалась больной. Ухватился за стол, глядя на побелевшие костяшки пальцев. Потом вспомнил. Мерцающий пульс замер, глаза остановились, мышцы расслабились in extremis [14]. Гертруда покрывала подругу. Гертруда лгала.

Он хмуро поглядел на Гертруду. Произнес ледяным тоном: «Сегодня отсутствие Эдны крайне неудобно. Я рассчитываю, что завтра она появится».

Сработало. Он мог сказать это по тому, как Гертруда отвела глаза, нервно облизывая губы. Она поверила, что он в ярости из-за отсутствия Эдны. Она, возможно, знала, что он предупреждал Эдну насчет пьянства.

Гертруда может оказаться полезной.

ПОЛИЦИЯ: Как повел себя доктор, когда вы сказали ему об отсутствии мисс Берне?

ГЕРТРУДА: Очень сердился. Он очень педантичный. Он не любит, когда нарушается привычный порядок.

Пропавший мокасин. Сегодня он поехал в больницу на рассвете, еще раз обыскал стоянку и кабинет. А был ли на Венджи мокасин, когда она вошла к нему в понедельник вечером? Он не помнил наверняка. На ней болталось это длинное платье, поверх было неуклюже застегнуто зимнее пальто. Платье было слишком широким, пальто натянулось на животе. Она подняла платье, чтобы показать ему опухшую правую ногу. Он видел мокасин на этой ноге, но второй не заметил. Был ли он? Неизвестно.

Если мокасин свалился на стоянке, когда он нес тело к машине, то его кто-то подобрал. Может, охранник нашел и выбросил. Часто пациентки при выписке набивают пакеты открытками, цветами и личными вещами, которые не влезли в чемодан, и роняют их между больничной палатой и стоянкой. Он поинтересовался в столе находок, но у них обуви не оказалось. Возможно, мокасин просто выбросили в мусорный мешок.

Он вспомнил, как вынул Венджи из багажника и нес мимо полок в гараже. Там было полно садовых инструментов. Может, растоптанный башмак зацепился за что-нибудь? Если его нашли на полке в гараже, возникнут вопросы.

Если бы на Венджи не было мокасина, когда она вышла из кабинета Фухито, она испачкала бы ступню. Но между кабинетами проходит крытая галерея. Если бы ее левая нога сильно испачкалась, он бы заметил это, когда клал ее на кровать.

Ужас, который он испытал, обнаружив, что у него находится правый мокасин, который он стащил с ноги Венджи, лишил его присутствия духа. Он попал впросак. После ужасного, ужасного риска.

Правый мокасин лежал в саквояже в багажнике его машины. Он не мог решить, надо ли от него отделаться, пока не был уверен в том, что не появится второй.

Даже если полиция начала расследование самоубийства, против него нет никаких свидетельств. Ту карту, которая находилась у него в кабинете, он мог представить для изучения любому профессиональному врачу. Истинные отчеты о Венджи, все истинные отчеты об «особых» делах находились здесь, в стенном сейфе. Вряд ли кто-нибудь сможет обнаружить этот сейф. Его нет даже на первоначальных планах дома. Доктор Вестлейк установил его лично. Только Уинифред знала о нем.

Ни у кого нет причин подозревать его — ни у кого, кроме Кэти Демайо. Она чуть было не сказала ему что-то, когда он упомянул вид из больничного окна, но резко передумала.

Фухито пришел к нему, когда он вечером запирал кабинет. Явно нервничая, произнес:

— Миссис Демайо задавала много вопросов. Возможно ли, что полиция не верит, будто миссис Льюис совершила самоубийство?

— Честно говоря, не знаю. — Ему нравилось, что Фухито нервничает; он понимал, из-за чего.

— Это интервью, которое вы дали журналу «Ньюсмейкер»… оно ведь завтра выйдет?

Он презрительно посмотрел на Фухито.

— Да. Но уверяю вас, я обрисовал все так, словно пользуюсь услугами нескольких психиатров-консультантов. Ваше имя не будет упомянуто в статье.

Фухито не слишком обрадовался.

— Тем не менее, это привлечет внимание к нашей клинике, к нам, — посетовал он.

— К вам. Вы ведь это хотите сказать, доктор?

Он чуть не засмеялся над обеспокоенным, виноватым лицом Фухито.

Теперь, допивая виски, он осознал, что просмотрел еще один путь к спасению. Если полиция придет к заключению, что Венджи убили, если они начнут расследование в Вестлейке, нужно будет всего лишь с неохотой предложить им допросить доктора Фухито. Особенно учитывая его прошлое.

В конце концов, доктор Фухито последний, про кого известно, что он видел Венджи Льюис живой.

Выйдя от доктора Фухито, Кэти направилась в восточное крыло на переливание. Ее положили в отгороженное занавесками помещение рядом с отделением скорой помощи. Лежа на кровати с закатанным рукавом и иглой в руке, она пыталась подробно вспомнить, что с ней происходило, когда она поступила в больницу в понедельник вечером.

Ей казалось, что она помнит, как лежала в этой комнате, но не была в этом уверена. К ней заглянул доктор, который зашивал порез у нее на руке.

— Здравствуйте, я видел вас у стойки регистратора. Вижу, доктор Хайли назначил еще одно переливание. Надеюсь, вы обследуетесь по поводу низкого гемоглобина.

— Да. Меня наблюдает доктор Хайли.

— Отлично. Давайте-ка взглянем на руку. — Он снял повязку, пока Кэти лежала. — Хорошая работа, должен признать. У вас не останется шрама, чтобы показывать внукам.

— Если у меня будут внуки, — сказала Кэти. — Доктор, скажите, я лежала на этой кровати в понедельник вечером?