Мэри Кларк - И колыбель упадет

— Кэти, зачем женщине, которая так отчаянно мечтала о ребенке, убивать себя?

Вопрос повис в воздухе. Кэти похолодела. Длинные светлые волосы, рассыпавшиеся по плечам… Ее кошмар. Безумные шутки сознания. Стоило Молли произнести имя, как вернулся кошмар прошлой ночи. Лицо, которое Кэти мельком увидела в больничное окно, было лицом Венджи Льюис.

Ричард Кэрролл припарковал машину внутри полицейского ограждения на Вайндинг-Бруклейн. Он был потрясен, увидев, что Льюисы — соседи Билла и Молли Кеннеди. Когда Ричард был интерном в больнице Сент-Винсент, Билл состоял там в ординатуре. После Ричард занялся судебной медициной, а Билл стал ортопедом. Оба приятно удивились, столкнувшись в суде округа Вэлли, куда Билла пригласили в качестве свидетеля-эксперта по делу о преступной халатности. Приятельские отношения, завязавшиеся в Сент-Винсенте, перешли в близкую дружбу. Теперь они с Биллом часто играли в гольф, и Ричард обычно заглядывал после игры к Биллу и Молли, пропустить рюмочку.

С сестрой Молли, Кэти Демайо, он познакомился в прокуратуре, и ему сразу понравилась молодая женщина, увлеченная своим делом. Ее внешность наводила на мысль о том времени, когда испанцы вторглись в Ирландию, оставив потомкам в наследство оливковую кожу и темные волосы, контрастировавшие с яркой голубизной кельтских глаз. Но Кэти вежливо отказала, когда он предложил встречаться, и Ричард философически изгнал ее из головы. Вокруг хватало привлекательных женщин, довольных его обществом.

Рассказы Молли, Билла и их детей о Кэти — какая она была веселая, как ее надломила смерть мужа, — вновь разожгли его интерес. За последние несколько месяцев он несколько раз бывал на вечеринках у Билла и Молли и, к своему огорчению, обнаружил, что увлечен Кэти Демайо гораздо сильнее, чем ему хотелось бы.

Ричард пожал плечами: он здесь на работе. Тридцатилетняя женщина совершила самоубийство. Нужно проверить, нет ли медицинских свидетельств того, что Венджи Льюис не лишила себя жизни. Сегодня же он проведет вскрытие. Он скрипнул зубами при мысли о ребенке, которого она носила, — как же ему не повезло. Это называется материнская любовь? Он уже искренне и беспристрастно недолюбливал покойную Венджи Льюис.

Молодой полицейский из Чепин-Ривер впустил его в дом. Гостиная находилась слева от прихожей. Мужчина в форме капитана гражданской авиации сидел на кушетке, наклонившись вперед, сжимая и разжимая руки. Он был гораздо бледнее многих покойников, с которыми Ричард имел дело, и сильно дрожал. Ричарду стало жаль его. Муж. Какой жестокий удар: прийти домой и обнаружить жену-самоубийцу.

— Куда? — спросил он полицейского.

— Туда. — Тот кивнул на коридор. — Кухня прямо, спальни направо. Она в спальне.

Ричард быстро шел, впитывая дух этого дома. Дорогой, но небрежно обставленный, никаких признаков вкуса или хотя бы интереса. Он бросил беглый взгляд на гостиную — типичная обстановка, какую создают лишенные воображения дизайнеры по интерьерам и которую так часто можно увидеть в магазинах на главных улицах маленьких городков. У Ричарда было обостренное чувство цвета. Он считал, что это здорово помогает ему в работе. Шторы совершенно не подходили к обстановке, и это отозвалось в его сознании как звуковой диссонанс.

Чарли Наджент, дежурный следователь из отдела убийств, был на кухне. Мужчины обменялись короткими кивками.

— На что это похоже? — спросил Ричард.

— Поговорим после того, как ты на нее посмотришь.

Мертвая Венджи Льюис выглядела не слишком привлекательно. Длинные светлые волосы казались грязно-каштановыми; лицо искажено, ноги и руки, застывшие в трупном окоченении, казались растянутыми на проволоке. Пальто застегнуто и из-за беременности задрано выше колен. Туфли едва виднелись из-под длинного цветастого платья.

Ричард приподнял платье. Ноги, заметно распухшие, туго обтянуты колготками. Края правой туфли врезались в плоть.

Привычным движением он приподнял руку, задержал на мгновение и отпустил; осмотрел обесцвеченные пятна вокруг рта там, где яд обжег кожу.

Подошел Чарли.

— Когда, как ты думаешь?

— От двенадцати до пятнадцати часов назад, полагаю. Она совершенно окоченела.

Голос Ричарда звучал не совсем уверенно, что-то его смущало. В пальто. В туфлях. Она только что вернулась домой или, наоборот, собиралась выйти? Что заставило ее внезапно свести счеты с жизнью? Рядом с ней на кровати стоял стакан. Наклонившись, Ричард понюхал его. Ноздрей коснулся отчетливый запах горького миндаля, издаваемый цианидом. Страшно подумать, как много самоубийств совершилось при помощи цианида со времен дела секты Джонса в Гайане [4]. Он выпрямился.

— Она оставила записку?

Чарли покачал головой. Ричард подумал, что Чарли подходит его работа. Он всегда выглядел уныло, веки печально нависали над глазами. И вечно мучился с перхотью.

— Никаких писем, вообще ничего. Десять лет была замужем за летчиком; муж — тот человек в гостиной. Кажется, убит горем. Они из Миннеаполиса, переехали сюда меньше года назад. Она всегда хотела ребенка. Наконец забеременела и была на седьмом небе. Начала обставлять детскую, говорила о ребенке днем и ночью.

— И вдруг убивает и ребенка, и себя?

— Если верить мужу, она нервничала в последнее время. То ее терзала навязчивая идея, что она потеряет ребенка. То охватывал страх перед родами. Очевидно, страдала от токсикоза.

— И, вместо того чтобы родить или смириться с потерей ребенка, она убивает себя?

В голосе Ричарда звучало недоверие. Ему было ясно, что и Чарли такое объяснение не устраивает.

— Фил здесь? — спросил Ричард.

Филом звали еще одного следователя из отдела убийств.

— Он вышел поговорить с соседями.

— Кто ее нашел?

— Муж. Он как раз вернулся из полета. Вызвал «скорую». Позвонил местным копам.

Ричард пристально посмотрел на следы от ожогов вокруг рта Венджи Льюис.

— Она должна была буквально плеснуть в себя яд, — произнес он задумчиво, — или попыталась выплюнуть, но было уже поздно. Мы можем поговорить с мужем, пригласить его сюда?

— Конечно.

Чарли кивнул молодому копу, тот повернулся и побежал подлинному коридору.

Когда Кристофер Льюис вошел в спальню, он выглядел так, будто его вот-вот вырвет. Теперь лицо у него стало болезненно-зеленым. Холодный липкий пот каплями выступил на лбу. Он расстегнул воротник рубашки и ослабил галстук. Руки засунул глубоко в карманы.

Ричард оценивающе разглядывал его. Льюис казался обезумевшим, больным, нервным. Но чего-то не хватало. Он не был похож на человека, потерявшего жену.

Ричард видел столько смертей, что не сосчитать. Одни люди горевали в немой тишине. Другие бились в истерике, вопили, плакали, бросались на труп. Некоторые дотрагивались до мертвой руки, пытаясь осмыслить случившееся. Он вспомнил молодого мужа, чья жена погибла от шального выстрела, когда они выходили из машины, чтобы купить еды. Когда Ричард приехал, тот растерянно держал тело, говорил с женой, пытался до нее докричаться.