Джон Харт - Вниз по реке

Семизначная цифра, по словам Робин.

Пожалуй, достаточно глубоко, предположил я.

– Думаете, он на это способен? – спросил я. – Напасть на Грейс?

Вопрос заставил Долфа задуматься.

– Не исключено, но лично я сомневаюсь. Ему уже приходилось делать ошибки, но я по-прежнему считаю, что в целом парень он неплохой. Полиция его ищет?

– Да.

Долф кивнул:

– Полагаю, скоро все выяснится.

– С Грейс была еще какая-то женщина перед тем, как на нее напали.

– Что за женщина? – заинтересовался Долф.

– В синем каноэ, деревянном таком, каких теперь почти нигде и не встретишь. Седая, но почему-то выглядела гораздо моложе. Они о чем-то разговаривали.

– Да ну? – Его брови сошлись вместе.

– Вы что, ее знаете?

– Знаю.

– И кто это?

– Ты сказал про нее полиции?

– Сказал.

Долф сплюнул за перила.

– Сара Йейтс. Только учти: я тебе этого не говорил.

– А кто она?

– Я уже очень долго не общался с Сарой. Она живет на том берегу.

– И это все? – сказал я.

– Это и вправду все, что я могу сообщить тебе, Адам. А теперь пошли. Кое-что тебе покажу.

Я выбросил все это из головы и спустился вслед за ним с крыльца в сад. Он провел меня к сараю и положил руку на капот старого «Эм-Джи» [19] «Эм-Джи» (MG) – британская автомобильная марка, известная классическими спортивными родстерами и купе. Неоднократно перепродавалась, в настоящий момент принадлежит китайцам. «Настоящие» MG, до сих пор остающиеся предметом поклонения знатоков, выпускались с 1924 по 1972 г. , стоящего на кирпичах в самом его центре.

– Знаешь, до этой машины Грейс никогда меня ни о чем не просила. Штаны могла напрочь протереть на заду, прежде чем хоть как-то пожаловаться. – Долф погладил автомобильное крыло. – Это самая дешевая тачка с откидывающимся верхом, какую она только смогла найти. Аппарат темпераментный и своенравный, но она не обменяла бы его ни на какие сокровища мира.

Он опять оглядел меня с ног до головы.

– А теперь скажи: подходят ли эти слова еще к чему-нибудь, находящемуся в данный момент в этом сарае? Темпераментный… Своенравный…

Я понял, к чему он клонит.

– Она любит тебя, Адам, – пусть ты даже и уехал, и пусть, черт побери, этот твой отъезд ее едва не убил! И тебя тоже она не променяет ни на что на свете.

– Зачем вы мне все это говорите?

– Потому что сейчас ты нужен ей больше, чем когда-либо. – Долф опустил мне руку на плечо, крепко стиснул. – Больше не пропадай. Вот что я хочу тебе сказать.

Я отступил, так что его рука упала у меня с плеча; и на миг его заскорузлые пальцы дернулись.

– Это никогда не зависело от меня самого, Долф.

– Твой папа – хороший человек, который допускает ошибки. Ну таков уж он по жизни… Такой же, как ты. Такой же, как я.

– Ну а вчера вечером? – спросил я. – Когда он грозился убить меня?

– Всё как я и сказал. Горячий и, увы, временами совершенно слепой. Вы оба. Два сапога пара.

– Нет уж! – возразил я.

Долф выпрямился и вывернул губы в самой деланой улыбке, какую я только когда-нибудь видел.

– Ладно, забудь. Думаю, ты и сам достаточно хорошо знаешь, что творится в твоей собственной башке. Пойдем-ка лучше позавтракаем.

Повернувшись, он направился к дому.

– Уже второй раз за последние двадцать часов вы читаете мне лекции про моего отца! На черта ему сдалось, чтобы вы воевали на его войне вместо него?

– Да какая уж там война… – отозвался он, не убавляя шага.

Я посмотрел на небо, потом на сарай, но в итоге идти мне было больше некуда. Мы вернулись в дом, я уселся за его кухонным столом и стал смотреть, как Долф наливает две чашки кофе и достает бекон и яйца из холодильника. Он разбил в миску шесть яиц, добавил молока и принялся взбивать вилкой. Отставил миску в сторону, стал открывать бекон.

Через пару минут мы оба немного остыли.

– Долф, – произнес я наконец, – можно задать вам один вопрос?

– Валяй. – Его голос был абсолютно спокоен.

– Вы, случайно, не в курсе, сколько обычно живут олени? Самое большее?

– Белохвостые?

– Да.

Долф бросил на сковородку ломоть бекона.

– В дикой природе – лет десять, в неволе дольше.

– А вы когда-нибудь слышали, чтобы олень дожил до двадцати лет?

Долф поставил сковородку на плиту, и бекон тут же начал шипеть и пощелкивать.

– Только не нормальный олень.

Свет запустил свои пальцы в окно, очертив бледный квадрат на почти черном дереве. Когда я поднял взгляд, Долф изучал меня с неприкрытым любопытством.

– Помните тот последний раз, когда отец брал меня на охоту? – спросил я. – Того белого быка, в которого я стрелял, да промазал?

– Это одна из любимых историй твоего старика. Он говорит, что вы оба так решили там, в лесу. Пришли к негласному соглашению, как он это называет. Насчет приверженности жизни под сенью смерти или чего-то в этом духе. Чертовски поэтично, как мне всегда казалось.

Я подумал про фотографию, которую мой отец хранил в своем кабинете – ту, что была снята в тот день, когда мы увидели белого оленя. Снятую на нашей подъездной дорожке после долгого молчаливого перехода из глубокого леса. Мой отец думал, что это начало новой жизни. Я же просто пытался не расплакаться.

– Он ошибался. Не было никакой приверженности.

– Это ты о чем? – спросил Долф.

– Я хотел убить этого оленя.

– Что-то я не пойму…

Подняв взгляд на Долфа, я ощутил, как меня переполняют все те же эмоции, что и недавно в лесу. Умиротворение. Боль.

– Отец сказал, что этот олень – это знак. В смысле знак от нее.

– Адам…

– Вот потому-то я и хотел попасть в него. – Я сжал переплетенные пальцы, ощутив боль, когда хрустнули кости. – Вот потому-то и хотел убить его. Я был зол. Я был в ярости.

– Но почему?

– Потому что я знал, что все кончено.

– Что кончено?

Я не мог встретиться с ним взглядом.

– Все хорошее.

Долф ничего не сказал, но я все понял. Что он вообще мог сказать? Она бросила меня, а я даже не знал почему.

– Сегодня утром я видел оленя, – произнес я. – Белого.

Долф сел за стол напротив меня.

– И ты думаешь, того самого?

Я пожал плечами:

– Не знаю – наверное. Я постоянно вижу во сне того, первого.

– Ты хочешь, чтобы это был тот самый?

Я не стал отвечать ему прямо.

– Я читал кое-что про белых оленей несколько лет назад – про всякие мифы, которые с ними связаны. Про них довольно много написано, еще тысячу лет назад. Они очень редкие.

– Что за мифы?

– Ну есть христианская легенда, как некоему путнику Христос явился в образе белого оленя с крестом между рогов [20] По легенде, такая картина привиделась святому Губерту, покровителю охотников. Этот образ использован, в частности, в оформлении этикетки известного немецкого ликера «Ягермайстер», на которой традиционно изображается олень с крестом в рогах. . Христиане верят, что это знак грядущего спасения.