Родриго Кортес - Толмач

Едва хунгузы, бросив убитых, скрылись в предрассветных сумерках, он вышел из укрытия и, не теряя драгоценного времени, съехал на заду в ложбину. Перевернул замершего на снегу поручика и приложил ухо к груди. Сердце еще стучало.

Курбан тщательно ощупал припорошенное снегом недвижное тело и недовольно крякнул: пуля в плече, еще одна в предплечье, а обе ноги переломаны в голенях.

«Надо его к русским тащить…» – подумал он.

Нет, вытащить пули и срастить переломы он мог и сам – было бы время, но вот времени как раз было – в обрез. И Мечит, и все, кто стоит за ней, напряженно ждали, когда поручик начнет исполнять возложенную на него божественную функцию, а для этого Семенов должен оказаться среди своих.

Курбан глянул на лежащего рядом окровавленного Кан Ся, на всякий случай обшарил его карманы, достал имперское служебное удостоверение, нетолстую пачку денег и наткнулся на спрятанную за пазухой перепачканную кровью бумажную папку. Вытащил, развернул и обомлел. С первой же страницы на него смотрело лицо Семенова.

Неведомый художник изобразил поручика точь-в-точь, а мазки были так тонки, что как шаман ни приглядывался, а следов кисти так и не обнаружил. По спине Курбана пробежал противный холодок; более всего эта приклеенная к бумаге тоненькая картинка напоминала навеки застывшее зеркальное изображение.

«Магия! – понял он. – Надо взять!»

Он сунул папку и все остальное за пазуху, аккуратно застегнул все до единой пуговицы и, поднатужившись, взвалил обвисшее тело поручика на плечо. Шаману предстоял о-очень долгий путь.

Очередной доклад начальника Охранной стражи КВЖД полковника Гернгросса министр финансов Витте читал с тревогой. Всего за пару месяцев, начавшись в Чжили и Инкоу, пожар народных волнений охватил почти весь Китай.

Уже с 1 по 14 января 1900 года на Южно-Маньчжурской линии произошла целая серия столкновений – где недовольные расчетом китайцы избили конторщика, где убили сторожа и украли стройматериалы, где обстреляли казачий пост… А в середине февраля жители деревни при станции Сыпин вдруг изгнали всех рабочих из карьера, подняли флаг, поставили своего часового и принялись обстреливать каждого русского, пытавшегося пройти к месту работ. Благо Мищенко сообразил договориться с местным монгольским князем, и бунт был мгновенно подавлен. Впрочем, так легко обошлось только здесь…

Русские законы, действующие по всей линии отчуждения КВЖД, порой прямо противоречили китайским – уже в метре от условной границы. И уж поводов, чтобы взорвать это противоречие, теперь хватало. Сельские ополченцы, частенько прикрываясь указаниями местных чиновников, арестовывали и избивали русских инженеров, рабочих и казаков. Охранная стража этого не спускала. И в результате дошло до того, что в конфликты прямо ввязывалась даже китайская регулярная армия.

Витте поморщился: порой смертями заканчивались до обидного нелепые недоразумения. Так, стоило солдатам Поднебесной арестовать в Куанчэнцзы работающего на русских китайца, как постоялый двор с охраняемым арестантом немедленно взяли штурмом одиннадцать бравых русских казаков. Как результат десять трупов: трое наших и семеро китайских. И уж в такой атмосфере появление призывов и листовок подрывного характера было почти закономерно.

«Небо прогневалось на детей Иисуса за то, – доходчиво и просто объясняли народу бунтовщики, – что они оскорбляют духов, уничтожают святое конфуцианское учение и не почитают Будду. Чтобы уничтожить иноземцев, Небо обрушило засуху и послало восемь миллионов Небесных воинов. Ждите войны и бедствий!»

«…и пусть иноземные дьяволы пользуются локомотивами, воздушными шарами и электрическими лампами, – признавали техническое превосходство европейцев те, что пограмотнее, – но все они так и остались варварами, осуждаемыми богом и обреченными на истребление!»

Витте печально покачал головой. Дело шло к очередной резне, эдакой «Варфоломеевской ночи» – только с азиатским привкусом. Когда империи разваливаются, как правило, начинают искать виновных. И это лишь ускоряет их распад – всегда.

Вот только центральному проекту Русско-Китайского банка от этого было не легче. Ситуация складывалась тем более тревожная, что по всей линии КВЖД у Витте было всего две с половиной тысячи шашек и две тысячи штыков. Для охраны дороги в мирное время этого хватало, но вот для серьезной обороны…

Витте снова поморщился. Беда была в том, что ни военный министр с подчиненным ему самым крупным флотом в мире, ни Муравьев, ни Безобразов, ни военно-промышленная группа войны в Китае не боялись. Хуже того, они ее словно призывали! Какая судьба могла ждать еще даже недостроенную Восточно-Китайскую дорогу при таком отношении, не взялся бы предсказать никто.

Наместник Его Величества, генерал-адъютант русской Квантунской области Евгений Иванович Алексеев получил доклад Гернгросса несколько раньше, чем Витте, читал дольше и вдумчивее, но к выводам пришел тем же: никто из живущих в достатке и безопасности придворных петербуржцев войны с Китаем не боится.

Уже в марте, минуя наместника, через дипкорпус, Цинам дали понять, что если требования русских по борьбе с ихэтуанями выполнены не будут, Россия примет собственные меры.

Что это за меры, было понятно. Военный министр энергично прорабатывал варианты отправки в пораженный бунтовщической заразой Пекин хотя бы двух-трех батальонов.

Евгений Иванович вздохнул. Уже в марте военные насели на него с требованием провести беспрецедентные общефлотские учения всей эскадры Тихого океана – с маневрами, демонстрацией мощи, погрузкой и высадкой десанта.

– А может, не стоит? – заосторожничал Алексеев. – Зачем нам дразнить гусей? У меня вон на дороге итак…

– Да ничего с этой дорогой не случится, Евгений Иванович! – с жаром кинулись убеждать его полководцы. – Вон, по нашим данным, англичане тоже к маневрам готовятся; надо бы опередить! Поймите, азиаты уважают только силу! А к войне сейчас повсюду готовятся!

Этого Алексеев отрицать не мог. К войне и впрямь готовились повсюду, даже в Приамурье, причем с обеих сторон. Власти провинции Хэй-Лун-Цзян снова попытались решить вопрос о «зазейских маньчжурах» в свою пользу. И понятно, что генерал Гродеков ответил «дружественному народу» облавами и выселением беспаспортных китайцев по всему Приморью.

Вообще, по данным 3-го отдела Азиатской части Главного штаба, нечто подобное творилось и на территориях, подконтрольных остальным европейским державам", маневры, выселения… Но, бог мой, как же Алексеев этого… боялся. Просто потому, что понимал: случись война, и вся Восточно-Китайская дорога будет намертво заблокирована – на каждой версте, а без нее… Евгений Иванович поежился – без нее Порт-Артура не удержать.