Майкл Коннелли - Поэт

— Мы подошли совсем близко. Рейчел это знала, и ей нужно было или увести следствие в сторону, или вывести нас исключительно на Гладдена. Однако при том, что каждый коп в стране желал убийце смерти, Рейчел недоставало полной уверенности в таком исходе.

Поэтому она сделала три вещи. Во-первых, послала со своего компьютера факс, единственный, полученный от Поэта, адресовав сообщение на общий номер в Квонтико. Факс она составила таким образом, чтобы обозначить связь между Гладденом и убийствами полицейских. Подумай хорошенько: помнишь совещание, когда обсуждали текст факсового письма? Ведь именно Рейчел предложила связать все случаи вместе.

Бэкус кивнул, но ничего не сказал.

— Далее она рассудила, что, допустив утечку и отдав часть информации Уоррену, спровоцирует выход моей публикации и массу статей в прессе. Гладден с неизбежностью, прочитав одну из статей, ляжет на дно, едва узнав, что его разыскивают за парные убийства. Она позвонила Уоррену, предоставив материал для статьи. Рейчел знала наверняка: Уоррена потянет в Лос-Анджелес, чтобы продать эту историю после стольких лет, проведенных «на консервации» в фонде. Возможно, он сам ей позвонил. Ты следишь за моими рассуждениями?

— Ты же уверял, что в утечке повинен Гордон?

— Уверял, и на то были веские причины. Счета из отеля. Однако, судя по чеку за презервативы, в момент звонка Торсона в номере не было, да и Уоррен отрицает, что тот был его источником. Причем безо всякого повода лгать: к тому времени Торсон уже погиб.

— Что за третье обстоятельство?

— Я считаю, что это Рейчел выходила в «ЛДДВ». Не понимаю только, откуда она узнала про сеть. Не исключено, что получила от кого-то информацию. Не уверен. Тем не менее позвонила. Трудно сказать, она ли автор файлов, подписанных «Идол», что обнаружил Клирмонтан, или нет. Впрочем, все равно это подкрепляло подозрения насчет Гладдена. Рейчел неплохо все упаковала. Если бы я его не убил, все улики говорили бы против него. Ему бы никто не поверил, особенно в свете сделанного им самим.

Я перевел дух, дав подумать и Бэкусу. Спустя полминуты разговор продолжился с той же точки.

— Все три звонка сделаны из чужого номера, для прикрытия. Если бы обстоятельства не сложились криво, о том, что она пользовалась телефоном, никогда бы не узнали. Звонили-то из комнаты Торсона. Весь расклад ломает коробка презервативов. Итак, нам известно об их с Торсоном отношениях. Сейчас они на ножах, хотя что-то еще теплится и она в состоянии на этом сыграть. Можно представить себе следующее: она просит купить презервативы и обещает подождать в постели. Он бросается в аптечный киоск, а в штанах уже полыхает огонь. Однако она не ждет в постели, вовсе нет. Она набирает номер телефона. Торсон возвращается в номер. Он видит, что женщина ушла. Собственно, он не рассказал мне ничего такого, но мы ведь были вместе весь день... В общем, Торсон на что-то намекал.

Бэкус ответил кивком. Он выглядел несколько потерянным. Я решил, что он думает о своей карьере. Сначала фиаско с задержанием Гладдена, затем это... Его дни в ранге заместителя начальника управления сочтены.

— Казалось бы, все сходится...

Он не закончил фразу, а я не стал ему помогать. На самом деле у меня было что сказать, просто хотелось повременить. Бэкус встал и начал ходить по комнате. Выглянув на балкон, он увидел «ковбоя Мальборо». Похоже, зрелище не оказало на него такого действия, как на меня.

— Джек, расскажи про луну.

— Что ты имеешь в виду?

— Про луну, с которой упал Поэт. Ты описал финал истории. А где ее начало? Как женщина могла прийти к этой точке?

Он повернулся ко мне, и в глазах я увидел вызов. Бэкус что-то искал, то, из чего мог строить дело или во что мог поверить. Для начала пришлось прокашляться.

— Наверное, это самая трудная часть. Лучше расспроси Брасс.

— Сделаю. И все же сначала ты.

На секунду я задумался.

— Представим себе юную девушку, даже не знаю, двенадцати или тринадцати лет. Она испытывает насилие со стороны своего отца. Сексуальное насилие. Ее мать, она... их бросила. Или догадываясь, что такое может произойти, или с полным безразличием. Отец — полицейский. Детектив. Он подавляет своей силой, велит не говорить никому, ведь он — это власть и заставит молчать любого. Он говорит: тебе все равно не поверят. Она ему покоряется. Но однажды находит в себе силы, а возможно, эти силы были всегда. Недоставало только благоприятной возможности. Как бы там ни было, однажды она убивает его и инсценирует самоубийство. Она вышла из воды сухой. Детектив, занимавшийся расследованием, понимал: что-то не так. Однако не вмешался. По его словам, тот коп и так кончил бы плохо. И следователь спустил дело на тормозах.

Бэкус замер в середине комнаты, упорно глядя в пол.

— Я что-то слышал про ее отца. Официальную версию, разумеется.

— Один из моих друзей сумел выяснить, что осталось за кадром.

— Что было дальше?

— Дальше? Она созрела как женщина. Власть, оказавшаяся у нее в руках, могла сделать многое. Она прошла через испытание. Немногим удавалось подобное, и все же она справилась. Девушка оказалась умной и пошла учиться. Чтобы лучше себя узнать, поступила в университет, и там ее нашло ФБР. Вытянув счастливый билет один раз, Рейчел быстро шла по служебной лестнице, пока не оказалась в подразделении, занимавшемся изучением таких, как ее отец. Таких, как она. Очевидно, вся жизнь представлялась ей борьбой за истинное понимание. Когда руководитель группы решил заняться изучением причин, вызывавших самоубийства полицейских, он, естественно, пришел к ней. Он хорошо знал то дело, но не знал правды. А лишь официальную версию. Итак, она получила работу, заранее понимая, что его выбор ложный.

Мне пришлось остановиться. Чем дальше, тем больше власти над окружающими ощущал я сам. Знание чужих секретов — страшная сила. Рассуждая объективно, я не мог сказать, сумею ли свести все части воедино.

— Тогда, — сказал Бэкус, понижая голос до шепота, — как случилось, что для нее все рухнуло?

Я снова прокашлялся.

— Дела шли неплохо. Она вышла замуж за своего напарника, и все налаживалось. Но затем случился странный поворот. Возможно, из-за напряжения, вызванного работой, воспоминаниями, замужеством или чем-то еще... Она сломалась. Вскоре ушел муж, посчитавший ее внутренне опустошенной. Он так и называл ее: «Раскрашенная пустыня», — что тоже вызывало злобу. И однажды... Вероятно, она вспомнила тот день, когда расправилась со своим насильником. С отцом. И вспомнила ощущение покоя, наступившее после той расправы, словно испытав освобождение.

Тут я посмотрел на Бэкуса. Взгляд Боба блуждал где-то вдали, вероятно, он представлял себе картины, возникшие с моим жутковатым повествованием.