Сергей Аникин - Могильный улей

Я очнулся рано утром. За окном светало. Боль в ногах давала о себе знать, но была терпима. Я пошевелил правой ногой и, на мой взгляд, сделал самую большую ошибку, потому что боль усилилась, мои мышцы около таза задрожали, как чересчур туго натянутые струны какой-то адской арфы. Но мои уши привлек другой звук, и я решил прислушаться. Я услышал, как двигатель автомобиля издал несколько хлопков и заработал нормально. Затем громко захрустел снег под шинами. После я услышал звук мотора, похожий на резкий рев медведя. Постепенно звук мотора удалялся, он становился похожим на тихий храп, а потом на жужжание пчелы и спустя пять минут пропал.

— Есть кто живой? — крикнул я.

Хотя скорее не крикнул, а во все свое воспаленное, красное горло захрипел.

— Эй, старая карга! — Я решил ее подразнить. — Дай мне воды!

Но в ответ я не услышал ни слова. Лишь только где-то за стеной около моей двери послышался звон часов. Боль в моем горле меня сковывала, как тиски сжимают металл. Я откинул одеяло и обалдел: на моих ногах не было кандалов, они были абсолютно свободны. Но толку от них было, как от козла молока, потому что я хотел ими пошевелить, но они были мертвы. Левая ступня у меня свисала, и я видел, как мои сухожилия были порваны, и кость изнутри была сломана, стопу держала лишь кожа. А вот с правой голенью, я думаю, будут осложнения: она почернела и выглядела как жженый пергамент. В районе удара появился огромный синяк.

Я решил встать, но как это сделать, я пока не знал. Ну, ничего, тяжело в учении, но легко в бою, часто повторял мой отец. Я уперся руками в матрас и приподнял свое беспомощное тело. Матрас вмялся вниз, затем я опустил одну руку вниз и коснулся холодного пола. Дрожь охватила мою руку и чуть не заморозила, по руке пошли мурашки. От этого я передернул плечами, затем я опустил вторую руку и кистью коснулся пола. После я переставил левую кисть вперед, а затем правую вперед. Мой таз начал плавно скользить по матрасу, а за ним ползли безжизненные, не подающие надежды ноги. Я начал двигаться вперед, и тут мои ноги скатились с матраса и упали на пол. Боль вернулась. Левая стопа заныла. Ощущение было у меня такое, что мне делали операцию по ампутированию ноги без наркоза. Затем я перевернулся на живот и начал ползти. Если взглянуть на эту картину, то я напоминал бы ползущего вояку, но у меня все было намного хуже. Я протянул правую руку вперед, напряг ее, да с такой силой, что мои вены напряглись. Затем я решил потянуть свое тело, это было нелегко. Я тянул его очень сильно, спустя пять минут на моем лбу скопился пот, он начал каплями капать на пол. Напряженная рука тоже вспотела. После долгих мучений я подвинул свое тело на три сантиметра. Я выпрямил левую руку, схватился за половую доску и начал снова тянуть себя вперед. В этот раз все было еще хуже, потная левая кисть то и дело скользила по полу, как скользят фигуристы на коньках на льду. Но я упорно продолжал двигаться.

Прошло примерно тридцать минут, и я, открыв дверь, очутился в огромном зале. Я начал его рассматривать. Он был огромным, на мой взгляд, где-то около ста квадратных метров. Справа от меня стоял огромный, длинной во всю стену мебельный гарнитур. Он представлял из себя два огромных серванта, платяной шкаф, шкаф-купе. Около двуспальной кровати располагался комод. Слева от меня на стене висел огромный плазменный телевизор, потолок был натяжным, а под ним висела огромная хрустальная люстра. Огромное арочное окно было за стенкой, а напротив арочного окна металлическая входная дверь. Витая дубовая лестница вела, как я понял, на второй этаж.

Я полз вперед по холодному деревянному полу. Мне потребовалось около тридцати минут, чтобы преодолеть зал. Я прополз к арочному окну, и рядом с ним я обнаружил деревянную дверь. Я толкнул ее, сжав правую ладонь в кулак. Дверь распахнулась, и я заполз в совместный санузел. Как только мои локти коснулись мраморной плитки на полу, то тут же сработал индикатор движения и зажегся свет. Внутри было идеально чисто. У меня сложилось такое впечатление, что она намывает ванну по пять раз за день. На полу и стенах сверкал чистотой серый кафель. Унитаз со сливным бачком стояли по левую руку от меня. Напротив унитаза висел на стене выкрашенный в белый цвет во всю стену змеевик, напротив змеевика я увидал огромное овальное зеркало. Каркас этого зеркала был деревянным, и в самом дальнем правом углу располагалась огромная, похожая на телефонную будку душевая кабина.

Мне хотелось по малой нужде, но как мне это было сделать? Я приподнял правую руку и ухватился за змеевик, а затем левую руку поставил на ободок на унитазе. И тут я начал приподнимать свое тело, но ободок на унитазе соскользнул и слетел с унитаза. Мою руку вытянуло вперед, и я упал, ударившись лбом об плитку.

— Твою мать! — я не выдержал и выругался.

Я не мог сделать даже то, что мог бы пятилетний ребенок. Но если так разобраться, я был инвалидом, но тем не менее меня это раздражало. Я решил попробовать снова, но в этот раз я уже крепко левой кистью схватился за унитаз. Я приподнял свое тело, как будто подтянулся на брусьях, и усадил свою попу на унитаз, а после отпустил правую руку от змеевика. Как только я сел на унитаз, дважды мне казалось, что я теряю сознание, но я решил посчитать до ста и вроде приходил в норму. Справив малую нужду, я встал тем же способом, так же лег на живот и выполз из туалета. Боли в моих ногах немного остыли, но все равно еще пощипывали меня и немного раздражали.

Как только я оказался в зале, мне в голову пришли воспоминания о том, как моя мама учила меня, она говорила: «Сына, если сломал руку или ногу, то нужно тут же с двух сторон наложить две шины и перебинтовать перелом, а уже после ждать “скорую помощь”».

Вообще моя мать училась на зубного врача в медицинском институте, но в жизни так сложилось, что ей пришлось поработать медсестрой, из-за того, что у нее не было опыта. И она меня решила научить первой помощи. Я до сих пор вспоминаю, как она меня каждую ночь учила, как накладываются швы, какую первую помощь нужно оказать человеку, который надышался дымом или нахлебался воды. Но в данный момент ее нет, и здесь хоть кусай локти, хоть не кусай.

Я начал с того, что мне нужно найти где у этой старой ведьмы какие-нибудь дощечки и аптечку. Я подполз к комоду и, вытянув правую руку, на себя открыл первую ячейку, там я обнаружил постельное белье. Я тут же задвинул ящик обратно, затем я открыл ящик ниже, там я увидал в огромной подушечке воткнутые иголки и коробочку с нитками. И, на мое счастье, там была коробка, и на ней было написано «аптечка». Если бы я мог, я бы пустился в пляс, но улыбка моя увеличилась и напоминала острие бритвы. Я достал аптечку и положил около себя. Я тут же вскрыл коробку, там я обнаружил пять пузырьков с йодом, три пузырька с зеленкой, несколько напальчников, штук десять пластырей и пять рулонов бинтов. Я не ожидал, что я так быстро найду то, что мне нужно, в чужом доме. И улыбка моя даже не погасла, она мне напоминала, что есть еще надежда. Как говорится, она умирает последней.