Джейн Корри - Я отвернулась

— Почему? — Я догрызала свой последний чипс, стараясь закончить пакетик одновременно с миссис Гринуэй. Мы обе были не прочь купить еще парочку, но у нас не было денег.

— Потому что она в положении, вот почему.

— В каком положении?

— Ох, дорогуша. Не бери в голову. Придет время, и ты все узнаешь.

Вскоре после этого, перед возвращением отца с работы, моя новая мать приготовила рыбные палочки. Она готовила их пятый вечер подряд.

— Извини, — сказала я, насадив одну из них на вилку. — Но мне от них уже дурно.

Я думала, Шейла скажет, что ничего страшного и она сейчас даст мне что-то другое. Но она пронзила меня неодобрительным взглядом.

— В таком случае, юная леди, можете ступать прочь из-за стола. Во время войны мы посчитали бы за счастье такую прекрасную еду. Тебе следовало бы радоваться, что она у нас есть.

Тем же вечером, когда снаружи завывал зимний ветер, папа, как всегда, пришел перед сном подоткнуть мне одеяло.

— Я хочу с тобой кое о чем поговорить, — сказал он.

— Это как-то связано с рыбными палочками? — с тревогой спросила я.

— Что? Нет. При чем тут они?

— Да неважно, — быстро ответила я.

И попробовала угадать снова. Мы с папой часто играли в «угадайку», когда жили одни. Он всегда говорил, что я быстро соображаю и что я «умная девочка».

— Тогда о том, что Шейла в положении?

Его лицо приняло удивленное выражение.

— Ты знала?

— Миссис Гринуэй мне сказала. Но не сказала в каком. В каком она положении?

Он улыбнулся.

— В очень, очень интересном положении! Она ждет ребенка, Элли! Братика или сестричку для тебя! Разве это не чудесно?

Я выпрыгнула из постели и обвила руками его шею. Наконец-то мне будет с кем поиграть! В этом доме появится кто-то, с кем можно поговорить и кто не будет старше меня! Я стану такой же, как и все остальные девочки в школе.

— Спасибо, папочка! Спасибо!

Но позже, читая молитвы, я ощутила горечь. Моя настоящая мама так сильно хотела ребенка.

— Я надеюсь, ты не против, — прошептала я в темноту. — Я все равно люблю тебя больше всех. Провалиться мне на этом месте, если вру!

Мой нос все еще кровоточит, когда я прихожу в школу. Несколько недель назад, когда я появилась с синяками на предплечье и учительница поинтересовалась, откуда они, — я ответила, что споткнулась в парке.

Сегодня я говорю, что меня поцарапал наш кот, хотя в нашей квартире не разрешено содержать домашних животных.

Они говорят, что должны позвонить кому-то, кто называется «социальный работник».

Это милая дама по имени Джилл. Меня вызвали из класса для разговора с ней. Я рассказываю ей и о других вещах, которые отец делает со мной, и что моя мать не останавливает его, потому что боится.

Она говорит, что я теперь в безопасности. Я больше не должна беспокоиться, потому что никто больше не причинит мне вреда.

Может, это означает, что у меня теперь будет что-то на ужин. Я не могу спать по ночам, когда голодная.

— Джо!

Я не вижу лица, но мне знаком голос, окликающий меня.

Я открываю рот, чтобы крикнуть «Помогите!» — но слова застревают в горле. Сильные руки обматывают что-то длинное и гибкое вокруг моей шеи и туго затягивают. Мне нечем дышать. Вот оно как, говорю я себе. Я чувствую себя почти спокойно. Так вот на что похожа смерть.

Затем я ощущаю резкий тычок в ребра.

— Заткнитесь, дамочка. Некоторые из нас пытаются хоть немного поспать.

Облегчение охватывает, когда я открываю глаза. Это всего лишь вернулся старый ночной кошмар. «Это только сон, — твержу я про себя снова и снова. — Не по-настоящему».

Но тело не верит. Оно продолжает дрожать, хотя я не понимаю почему. Как будто в глубине души я ведаю что-то, чего не знает остальная часть меня.

Заснуть снова совершенно невозможно, потому что мое газетное одеяло промокло от росы. Я бреду к разбитым фабричным окнам, разминаю окоченевшие конечности и всматриваюсь в небо. Оно в розовых полосах. Может, мы и в центре крупного города, но сейчас я слышу только тарахтение старого автомобиля или мотоцикла, проезжающего мимо.

До меня доносится вой сирены. Я поспешно удираю обратно на безопасный картонный матрас и сворачиваюсь на нем, пытаясь справиться с дрожью, пока не начинают просыпаться остальные.

— Ты всю ночь не давала нам спать своими кошмарами, — ворчит парень с зелеными волосами.

У меня бегут мурашки по коже.

— Что я говорила?

— Не знаю. Чепуху какую-то.

— Не ссорьтесь, — говорит похожая на птичку маленькая женщина, которую я раньше не замечала. Она водит пальцами по своим длинным волосам, как расческой. — Не могу дождаться, когда выберусь отсюда. Теперь уже недолго. Я в списках. Скоро они меня куда-нибудь пристроят.

— Ты говоришь так вот уже несколько месяцев! — фыркает мужчина в костюме.

Надо мной стоит Пол. Сегодня он выглядит по-другому.

— Вставай, Джо! — резко бросает он. — Пора собираться.

— Куда?

— Сперва в туалеты на автобусной станции. Это стоит двадцать пенсов. Там сможешь слегка помыться, прежде чем приступишь к работе.

— Но у меня сейчас нет работы. Обычно я торговала «Большой проблемой»…

— Забудь об этом, — перебивает меня хорошенькая девушка со светло-коричневой кожей. — Здесь таких продавцов и без тебя полно.

Пол обнимает ее одной рукой:

— Фадума предпочитает пользоваться своей внешностью, да, любовь моя? Иди и наштукатурься как следует, будь хорошей девочкой. Может, у тебя получится научить Джо.

Она кидает на меня такой взгляд, будто я дрянь, которую притащила кошка.

— Ты что, обалдел? Мужчин не заинтересует старая карга с обвисшей грудью.

Я взвиваюсь:

— Ах ты, чертова соска!..

Мой ирландский приятель встает между нами.

— Не принимай Фадуму за врага. Она просто такая, как есть.

— Я не проститутка, — говорю я.

Глаза Пола сужаются.

— А я не сутенер. У тебя хватает наглости так разговаривать после всего, что я для тебя сделал? — Он качает пальцем перед моим носом. — Фадума не торгует собой, поняла?

— Ни за что, черт побери! — шипит та. — Но ты все равно можешь заставить людей платить, не прикасаясь к тебе.

Я ничего не понимаю.

— С нами она может вести себя как царапучая кошка, но у Фадумы есть шарм, веришь или нет. Она использует свою внешность, чтобы смягчить сердца людей. — Пол говорит так, словно он ее хозяин. — Просит прохожих дать ей пару фунтов, чтобы оплатить «автобус до работы». Несколько таких каждый день — и ты дома и в шоколаде.

Хитро придумано.

Он смотрит на меня, словно оценивает.

— Но тебе лучше заняться неприкрытым старомодным попрошайничеством. Люди станут давать деньги, потому что ты напомнишь им маму, как мне напомнила мою. Тебе нужно просто найти местечко неподалеку от автобусной остановки и выставить вот эту табличку. Смотри. Я нарисовал для тебя.