Джейн Корри - Я отвернулась

— Не стоит, — быстро перебила я. — В этом нет необходимости.

Он попытался продолжить светскую беседу, но на все вопросы я отвечала односложно, только «да» или «нет», как вела себя с Корнелиусом, когда впервые с ним встретилась. Я ошиблась, согласившись на эту прогулку, твердила я себе. Чем скорее я сбегу, тем лучше.

— Послушайте, пожалуйста. — Он положил ладонь на мое плечо. Я отступила на шаг. Он прикусил губу. На секунду он стал похож на маленького ребенка. — Я не хотел совать нос не в свое дело. Я спросил только потому, что моя собственная мать умерла, когда мне было одиннадцать, и мой отец снова женился. Мачеха ревновала к его прошлому, и я покинул дом сразу, как только смог.

Я его недооценила. А я ведь всегда ненавидела, когда люди недооценивали меня, верно? Я тут же почувствовала угрызения совести.

— Простите, — сказала я.

Он пожал плечами.

— Такова жизнь. Но это отчасти сбило меня с пути. Вынудило принять несколько неверных решений.

Его откровенность — вопреки тому, что мы едва знали друг друга, — заставила меня остаться. Я не понимала, должна чувствовать себя польщенной или шокированной. В конце концов, он был преподавателем, а я всего лишь первокурсницей.

К тому времени мы уже дошли до его желтого спортивного автомобиля с открытым верхом.

— Хотите я вас подброшу?

— Нет, спасибо.

— Как знаете. — Я видела, что он обиделся. Мне хотелось объяснить, что я не думала его таким образом отшить, но тогда я выглядела бы полной идиоткой. — Ну что же, значит, увидимся на следующем семинаре.

Я все еще чувствовала себя потрясенной, когда ехала домой. Отчасти это было связано с газетным заголовком о той несчастной семье. Но причиной моего страха — или возбуждения? — была и прогулка с Роджером. Я никак не могла понять, нравится мне его общество или нет. И из-за этого чувствовала себя не в своей тарелке.

После того как вылезла из автобуса у кампуса, я направилась на кафедру английской литературы и оставила в почтовом ящике Роджера записку, в которой объясняла, что хочу выбрать другой предмет. Викторианский период больше не мое, казалось мне после всего этого. Вместо него я решила заняться литературой раннего двадцатого века, которую преподавал коллега Роджера.

Когда я вернулась в общежитие, соседка по комнате заваривала чай в нашем маленьком кухонном уголке в прихожей.

— А ты темная лошадка! — воскликнула она.

Мое сердце бешено заколотилось. Она узнала, что я сделала! Каким-то образом правда просочилась наружу. Мне придется бросить универ. Вот и вся цена обещаниям Корнелиуса и Джулии о «новой жизни».

— Девочка из комнаты напротив видела тебя в городе с красавчиком-лектором, Роджером Холлсом. Ты с ним встречаешься?

Нахлынуло облегчение, хотя и потребовалось время, чтобы успокоиться.

— Нет, никоим образом, — твердо ответила я. — Мы лишь случайно столкнулись в кафе.

— То есть это точно не было свидание?

— А ты почему интересуешься?

— Просто желаю тебе добра, вот и все. Я слышала, что он женат.

Я сделала вид, что меня это не волнует, и ответила небрежным тоном:

— Он же мой преподаватель. Я на него не запала.

— Ну ладно. — Судя по голосу, она мне не поверила. — Но говорят, он тот еще ловелас. Просто будь осторожна.

Роджер женат? В глубине души я чувствовала разочарование, причину которого не могла себе объяснить. Но это не означало, что он обманщик. Возможно, в городе он просто пытался проявить дружелюбие. Его общество, несмотря на мои первоначальные сомнения, являлось приятной заменой обычному одиночеству.

Я начала жалеть о решении бросить его лекции. Кроме того, даже если соседка по комнате права — все в порядке. Я никогда не заведу романтических отношений с женатым мужчиной, только платонические.

— Ты опять гулять? — поинтересовалась соседка.

Накинув пальто, я молча захлопнула за собой дверь. Если бежать достаточно быстро, то можно успеть до того, как Роджер проверит свой ящик.

Записка все еще лежала там. Сунув ее в карман, я развернулась и налетела прямо на Роджера. Его синий джемпер под твидовым пиджаком был теплым на ощупь. И пах табаком.

— Простите, — сказал он.

— Ничего, это я виновата, — пробормотала я.

— Вы что-то хотели? Кафедра вот-вот закроется.

— Я… ну, вообще-то, я надеялась увидеть вас.

Я почувствовала, что краснею.

— Ну и как, увидели?

— Да! Я… я немного затрудняюсь с темой викторианского взгляда на женскую эмансипацию. Хотела включить ее в сочинение по Джорджу Элиоту. Собиралась сказать вам об этом сегодня днем, но… ну, я забыла. Я не смогла достать книги, которые вы рекомендовали — в библиотеке они все на руках.

Он достал из кармана ключ от кабинета.

— Если хотите, я могу одолжить вам свои личные. Заходите!

«Говорят, он тот еще ловелас. Будь осторожна».

— Да я и тут подожду, — сказала я, оставаясь снаружи. — Вообще-то, я спешу. Мой парень готовит ужин.

— Я и не знал, что он у вас есть. Вы о нем раньше не упоминали.

Почему я никак не научусь лгать? Впрочем, не его дело.

— Ну, он что-то типа моего парня.

Роджер усмехнулся.

— А, знакомая история! — Он сунул книги мне в руки. — Вот они. — Его голос звучал искусственно бодро. — Можете оставить их у себя до следующего семинара.

Я брела обратно в общежитие по шелестящим осенним листьям, чувствуя еще бо́льшую растерянность, чем прежде. Всего несколько минут назад я говорила себе, что ни за что не поведусь на женатого мужчину. Однако неожиданная встреча с ним лицом к лицу что-то разбередила. Почему Роджер Холлс производил на меня такое впечатление? Может, потому, что имел схожие проблемы? Или потому, что был первым человеком за много лет, проявившим ко мне неподдельный интерес?

Водитель сказал правду. До Тинтагеля мы едем чертовски долго. Когда я выхожу, вокруг полно туристических автобусов и толпы народа. С одной стороны, это хорошо, потому что можно спрятаться среди людей. Я в очередной раз оглядываюсь через плечо. Никто меня не преследует. По крайней мере, в пределах видимости.

Скоро наступит вечер. Мой желудок, такой сытый раньше, теперь урчит, а мышцы затекли от долгого сидения в автобусе. Я прохожу мимо пекарни. От запаха слюнки текут. Я покупаю пирожок с сыром и луком, стараясь не светить оставшимися деньгами из конверта.

Становится холоднее. Я не хочу тратить драгоценную наличность на постель и завтрак, но это лучше, чем ютиться под мокрым забором. И тут меня словно бьет током. Я осознаю, что забыла в автобусе пакеты с туалетной бумагой и душистым мылом.

Я со злостью пинаю стену. Проходящий мимо мужчина бросает на меня испуганный взгляд.

— Я не опасна! — выкрикиваю я.