Андерс Рослунд - Именинница

Он будет действовать иначе. Не так, как полицейское управление, когда пыталось изолировать молодых людей, сбежавших из банды. Из бетонных стокгольмских пригородов их вывезли в красные деревянные домики в сосновом лесу между Болльнесом и Юсдалем. Или в какой-то другой лес, или на другую туристическую базу, где они должны были находиться в ожидании суда. Ключевые свидетели, нашедшие в себе силы описать на допросах в полиции дни адских пыток и немыслимых издевательств. Двое суток — ровно столько это работало. А потом обступившая со всех сторон тишина разразилась смертельным ужасом. Главный свидетель сломался, и парни снова сбежали в город, к такой привычной для них криминальной жизни.

На входной двери щиток с фамилией Лилай. Квартира состоит из пяти комнат и кухни. Везде горит свет.

Что касалось защиты свидетелей, здесь Гренс решил копировать американскую модель. Еще до того, как криминалисты закончили работу в квартире на Далагатан, девочку перевезли из его кабинета в безопасное место, заслуживающее отдельного описания.

Мужчина сидит в прихожей между шляпной полкой и шкафчиком для обуви.

Женщина за столом на кухне.

Старшая сестра лежит на кровати в спальне А, в положении на животе, лицо отвернуто в сторону. Брат обнаружен за письменным столом в спальне Б.

Девочка так и не поняла, что ее семьи больше нет на свете, и ничего не взяла с собой из квартиры, до того составлявшей всю ее вселенную. Ничего.

Но она должна была жить — так, по крайней мере, решил Гренс.

Пережить, а прошлое пусть останется в прошлом.

Мирза Лилай, Диеллза Лилай, Элиот и Юлия Лилай — отправлены в отдел судмедэкспертизы.

А Гренс, с пятилетней девочкой на руках, снова объявился в квартале, где стоял его дом, но в тех местах, куда до того ни разу не заглядывал.

Бутики детской одежды, магазины игрушек — финансовому отделу криминальной полиции пришлось осваивать новые статьи расходов. Девочке были нужны платья, обувь и банты для волос. Особенно ей понравились две куклы и красная коляска. Малышка выглядела такой счастливой.

В 18:23 все они были объявлены мертвыми .

Последним, что вытащил Гренс из сумки, которую ассистент собрал в той квартире, была фотография.

Студийная — на голубом фоне.

Мама, папа и трое детей улыбались на камеру.

Мирза Лилай, Диеллза Лилай, Элиот и Юлия Лилай зарегистрированы под резервными номерами: — 2003–369380, 2003–369381, 2003–369382, 2003–369383. На сегодняшний день это единственный способ их идентифи- кации .

Бункер — вот наиболее подходящее слово для того, что он устроил в подвале особняка в Эстермальме. Этот первый в стране safe house [2] Убежище ( англ .). , который Гренс успел создать, пока руководил программой по защите свидетелей при полицейском управлении, так и остался единственным. Вскоре средства на развитие проекта были заморожены или перенаправлены на другие нужды, и программа перестала существовать. Но бункер остался. Оборудованный под гостиничный комплекс — с кухонным углом, кроватями, телевизором и книгами на полках. Мог ли Гренс предположить, что первым его жильцом будет ребенок, в жизни не ездивший на велосипеде и не имевший родствен- ников.

Осмотр места преступления позволяет сделать следующее заключение:

Накануне смерти Мирза Лилай, Диеллза Лилай, Элиот Лилай и Юлия Лилай получили огнестрельные ранения в голову, а именно в места, обозначенные в протоколе соответственно как Вход 1, Вход 2, Вход 3, Вход 4, Вход 5, Вход 6, Вход 7, Вход 8.

Наверное, именно поэтому столь детально распланированная программа изначально работала не так, как было задумано. Ведь Гренс рассчитывал на взрослых свидетелей, которых будут прятать здесь от злоумышленников до суда, а потом препроводят на жительство в какую-нибудь отдаленную коммуну в глубине страны, — с новыми документами, новым персональным номером, новым именем и новым прошлым.

…пулевые отверстия появились, по всей видимости, за двое суток до экспертизы.

Это Гренс, в содружестве с разными учреждениями и организациями, разработал процедуру получения новых свидетельств, дипломов и аттестатов, а также инструкций, где предписывалось за все услуги расплачиваться только наличными и не чаще одного раза в две недели. Так важно было не оставлять за собой следов в мире, где любая транзакция прослеживается как на ладони и любую информацию можно купить.

Были там и подробные рекомендации по поводу корректировки записей в приходских книгах, спортивных сертификатах и документах о посещении дошкольных учреждений.

…и по всей видимости, были причинены сторонним лицом или несколькими лицами.

Эверт Гренс захлопнул синюю папку и легким толчком послал в противоположный угол письменного стола. В этих бумагах, прямо или косвенно, говорилось о маленькой осиротевшей девочке. В другой папке, зеленой, хранились сведения о том, что произошло потом и не имело непосредственного отношения ни к месту преступления, ни к ранениям, ни к выстрелам.

О жизни по ту сторону смерти.

Гренс поднялся и зашагал по комнате, крепко сжимая папку.

Собственно, почему она выжила? Чего ради они ей это позволили? Пожалели? Спрятали? Или она спряталась сама? Лежала и слушала, как единственно близкие ей люди умирали один за другим. Можно себе представить, как она боялась выдать себя, как затаила дыхание, потому что знала, что и с ней будет то же, если ее обнаружат.

Когда-то Гренс уже пытался все это выяснить, но безуспешно. Сама она так и не смогла ничего более-менее внятно объяснить.

И вот теперь он знал еще меньше.

Гренс по привычке выглянул во внутренний двор. Солнце переместилось, и часть дорожек с парковыми скамьями лежала в тени, но жара держалась. Он высунул голову в открытое окно, облокотился о подоконник. Тридцать градусов — и ни ветерка. Гренс подумал о предстоящей ночи и двадцати двух градусах, согласно Шведскому институту метеорологии. Чем не тропики?

Итак, зеленая папка.

Гренс взвесил ее в руке — не особенно тяжелая, как и следовало ожидать.

Регистрационная запись с ее новым именем, новым персональным номером и новой биографией. Фотодокументация, подтверждающая корректировку внешности. Ее новый адрес, контактные данные опекуна. Ее новая жизнь.

Эверт Гренс отошел от окна, так и не дождавшись прохлады, и вернулся на вельветовый диван. На зеленом поле — прямоугольное окошечко.

Программа по защите свидетелей.

Он открыл папку и застыл на месте.

Пустой белый лист формата А4, еще один. Вся документация состояла из незаполненных белых страниц.

Папка из охраняемого полицейского архива, в меру толстая — как и должно быть. Именно такой она ощущалась на взгляд, на вес, на ощупь.