Андерс Рослунд - Именинница

— Да.

Теперь уже не только кулак и костяшки пальцев, Гренс был готов всем своим телом броситься на стену, но его удержали.

Уфф… — именно так это ощущалось.

— Ну, я бы сказал… это просто замечательно, Хермансон! Что ты кого-то наконец себе нашла, я имею в виду. Рад за тебя и за Вильсона. С другой стороны, Марианна, он же твой непосредственный начальник. Как же так? И вы работаете в одном и том же отделении. Теперь один из вас должен уйти, таковы правила. Или вы об этом не знали?

— Думаешь, это между нами не обсуждалось?

Вмурованная в пол табуретка была жесткой и холодной. Кроме того, комиссар не мог как следует к ней прислониться, поэтому вскоре спина стала болеть. Но Гренс все еще не находил в себе силы подняться. Он попросил Марианну и Свена выйти из камеры и подождать его возле вахты и остался наедине со своими мыслями.

Так что там говорила Хермансон? Что это их последнее совместное расследование. А ведь она, в отличие от самого Гренса, никогда не бросала слов на ветер.

У комиссара никого не было, кроме этих двоих, лучших его напарников и лучших друзей. И он уже знал, как оно ощущается, время. Скоро истечет отведенный срок, и он уже ничего не сможет сделать для Хоффмана. Отчаяние, безысходность — вот чем грозило комиссару расставание с Хермансон. И он ненавидел себя за эту чертову сентиментальность с тех самых пор, как из его жизни исчезла Анни.

19.15 (Осталось 2 часа 47 минут)

Вот здесь, в самом верху средней части…

Знакомый металлический щелчок — и стена поползла вверх.

Пит Хоффман вышел из пропахшей маслом котельной в подвале белой виллы в плесневелый воздух туннеля длиной семьдесят пять метров. Перед уходом из «башни» он снова открыл потайную комнату за книжным шкафом, чтобы затащить туда тела двух охранников. Пусть лежат, пока запах тления не въестся намертво в потолок и стены.

Потом спустился в подвал, все еще опасаясь, что грохот от удара дверцы сейфа о стену привлечет кого-нибудь еще. И только где-то посредине туннеля пришло осознание того, что он почти ушел из этого места, и страх окончательно отпустил.

Теперь его мысли занимал другой человек, о котором Хоффман до сих пор думал, что видел его в первый и последний раз. Потому что, когда Латифи сообщил об отъезде Хамида Каны с телохранителями, Пит посчитал, что ему нет никакого дела до того, где главарь контрабандистов будет находиться в дальнейшем. В этом Пит был убежден, когда наполнял водой сейф и доставал из него дешифратор. Их с Каной пути никогда не должны были пересечься. Но теперь Пит думал иначе.

Шведский филиал организации, опасаясь разоблачения, приговорил своего албанского шефа к смерти. Ради этого они даже отсрочили казнь его, Хоффмана, семьи. Благо, теперь у них был не только адрес Каны, но и потенциальный исполнитель приговора.

Секретный туннель закончился. Пит подошел к выходу, который пару часов назад был входом. Нажал на кирпич снизу слева — и вмурованная дверь появилась, словно по мановению волшебной палочки. Согласно последнему сообщению Латифи, хозяева этого дома все еще были в отъезде. Хоффман пересек подвал и по лестнице поднялся на кухню и в прихожую с выбитым окном. Посмотрел на часы — времени на определение местонахождения Хамида Каны не было.

19.33 (Осталось 2 часа 29 минут)

Латифи должен был слышать выстрелы. Убийство албанских граждан, пусть даже и на службе мафии, — как добросовестный полицейский, он не мог закрыть на это глаза. Но Латифи молчал, воздерживался от вопросов на эту тему, когда Пит, усаживаясь в машину, объявлял, что информация, ради которой он сюда приехал, теперь у него в руках. Словно, как напарник Хоффмана, чувствовал себя связанным каким-то негласным соглашением. Он мог себе позволить это, пока албанская полиция ни о чем не знала.

— Теперь куда? В аэропорт?

Для Латифи ответ был очевиден. Хоффман же выглядел подавленным, несмотря на успех операции.

— Ты ведь управился, похоже…

Но шведский напарник будто все еще кого-то преследовал.

— Осталось еще кое-что.

— Что?

— Один вопрос, который я должен задать Кане.

— Но ты, кажется, сказал, что получил всю информацию, ради которой приехал?

— Это другой вопрос. Ответа на него нет в ноутбуке.

— И… о чем он?

— Не могу сказать. Это между мной и Каной.

Латифи медлил, косился на Хоффмана, словно пытался разглядеть его насквозь.

— То есть то, что ты только что сказал, означает, что в аэропорт ты не поедешь?

— То, что я сказал, означает, что я хотел бы получить от тебя адрес дома, где Кана предположительно находится.

Латифи потянулся большим телом, провел рукой по угловатому лицу. Он сомневался, оценивал, взвешивал свои ощущения и очевидные последствия действий.

— Адреса ты от меня не получишь.

— Латифи, какого черта…

— Но я могу тебя туда отвезти.

Хоффман кивнул, поблагодарил. И, конечно, разглядел скрытые намерения умного полицейского. Сопровождать, быть на месте, чтобы при случае предупредить, хотя бы минимизировать, возможные жертвы.

Албанец завел мотор и развернул машину в направлении из города.

— Хамид Кана один из самых жестоких мафиози, с какими я только имел дело. А ведь они, что ни говори, мой хлеб. При этом, как я уже говорил, мне ни разу не удавалось упечь его за решетку. То есть арестовать его я могу в любой момент, но давно убедился в бессмысленности этой затеи. Все равно Кана выйдет на свободу раньше, чем я успею взяться за него всерьез.

Было еще светло, но намечались первые признаки приближения сумерек, когда машина выехала из города и по большому шоссе взяла курс на восток.

— Я не только знаю, что Кана зарабатывает на жизнь продажей излишков албанского оружия, я могу доказать это. И в нормальной стране моих доказательств с избытком хватило бы и на задержание, и на обвинительный приговор, но только не в нашей. Кроме того, мне известно, что женщина, у которой Кана сейчас гостит и к которой мы едем, по документам числится владелицей дома, где ты только что был.

— Та самая женщина?

— Она.

— Любовница и прикрытие одновременно?

— Любовница, да, но вряд ли прикрытие. Уверен, что бизнес у них общий. Веса Лилай, сорока семи лет. Чиста как стеклышко, в наших базах на ней нет даже штрафов за неправильную парковку. Но это только на первый взгляд. Она связана с мафией на другом, более глубоком плане. Брат Весы Лилай в свое время подмял под себя албанскую часть «балканского маршрута» — того самого, по которому оружие до сих пор поставляется в Северную Европу. Но потом его убили — обыкновенные гангстерские разборки, если моя информация верна. И дело было в Швеции, да… там, откуда ты приехал, Ларсон. Погиб не только он сам, но и жена, и дети. Так мне сообщили, по крайней мере. С тех пор прошло… да, лет двадцать, наверное… Убийство целой семьи, в Швеции, — как полицейский, ты должен был слышать об этом.