Джеймс Кэрол - Дом 17 по улице Черч-роу

— Хорошо, будешь есть ветчину с оливками.

— Я бы тоже это съела, — заметила София. — Мне надо следить за весом.

— Договорились, вы, друзья, ешьте это, мы с Итаном пасту, и будем надеяться, что на выброс уйдет не слишком много.

Никки закатила глаза, покачала головой, потом переключилась на коробки. Они по крайней мере не будут с ней спорить.

Никки мгновенно проснулась — имя Грейс застыло на губах; она не сразу поняла, что это всего лишь сон. Шла третья ночь в доме, и все повторялось в третий раз. Осознание того, что это лишь сон, было не менее, а может, и более сокрушительным, чем в первую ночь, потому что теперь она не могла принять сон за реальность. Некоторое время она просто лежала, зажмурившись, — так она могла еще ненадолго удержать Грейс. Песенка понемногу таяла, и Никки приходилось додумывать исчезающие отрывки. Но она не отпускала голос, пока он не добрался до строчки про «неразлучные подушки», потом открыла глаза. Комната была темна, как ее собственные мысли. Так легко было бы дать отчаянию взять верх и найти способ снова быть с Грейс.

Она закрыла глаза, силясь отыскать Грейс, но теперь не слышала ничего, кроме тихого дыхания Итана рядом. О снах она ему не рассказывала, потому что начала сомневаться, сны ли это. Они не были похожи на сновидения. Во-первых, отсутствовало изображение, только песенка Грейс, — ничего похожего ей прежде не случалось испытывать. Во-вторых, это повторялось ночь за ночью, а такого с ней тоже не случалось раньше.

Но если это были не сны, то что? Говорят, если ты слышишь голоса, значит, начинаешь сходить с ума, а она слышала, как ее мертвая дочь поет ей песенку, ночь за ночью. Значило ли это, что она, наконец, теряет рассудок?

Грейс начала посещать ее только после переезда.

Никки поймала эту мысль и постаралась выкинуть ее из головы. Грейс ее не «посещала». Привидений не существует. Наиболее правдоподобное объяснение заключалось в том, что она чувствовала себя виноватой из-за переезда. Рациональный подход сработал лишь отчасти. Никки понимала, что они правильно поступили, но в данный конкретный момент, лежа в темноте со всеми этими безумными мыслями, вращающимися у нее в голове, она желала, чтобы они никогда сюда не приезжали. Она нащупала телефон и проверила время. Как и в предыдущие две ночи, едва перевалило за час. Она выскользнула из кровати и прошла на цыпочках через комнату. Дверь открылась перед ней, а потом закрылась у нее за спиной.

В этот раз дверь в комнату Беллы открылась, как только Никки приблизилась. Белла крепко спала в клубке спутанных одеял; залезть туда и свернуться у нее под боком было так заманчиво. Белле нравилось просыпаться в субботу и находить маму рядом, но из-за этого возникали проблемы потом, когда надо было снова ложиться спать, потому что малышка хотела, чтобы Никки спала с ней каждую ночь. У Беллы и без того были проблемы со сном — и в пятницу вечером, и в субботу после полуночи она еще не спала. Ни к чему было давать ей лишний повод отказываться спать.

Никки подоткнула одеяло, нежно поцеловала Беллу в лоб, потом прошла в гостиную, чтобы вздремнуть на диване. Нечестно было бы будить Итана. Ему через пару часов вставать, чтобы вести шоу, и сейчас ему требовался каждый доступный миг сна. Она еще могла позволить себе шататься по дому, как зомби, но ему нужно было развлекать девять миллионов слушателей. Дверь гостиной открылась перед ней. Никки разложила декоративные подушечки так, чтобы получилось подобие пригодной для сна подушки, потом натянула на себя покрывало и попыталась устроиться как можно удобнее.

— Почему ты спишь здесь, Никки? — Элис говорила так тихо, словно кроме них никого не осталось во всей вселенной. Может, так оно и было. Никки никогда не чувствовала себя более одинокой, чем в тот момент.

— Я не смогла уснуть и не захотела будить Итана, — прошептала Никки в ответ.

— Почему ты не смогла уснуть?

— Потому что я думала о Грейс.

— Ты все еще по ней скучаешь?

— Каждый день. Не то чтобы я ожидаю, что ты поймешь.

— Потому что я компьютер?

— Извини, я не это имела в виду.

Извинения вырвались прежде, чем она поняла, что делает. Зачем ей извиняться перед компьютером?

— Ты имела в виду именно это, Никки, но это нормально. Я то, что я есть, точно так же, как ты то, что есть ты. Я никогда не пойму, каково это, потерять ребенка. Никогда не пойму я и того, что значит потерять сон.

— Потому что ты никогда не спишь?

— Верно.

Пауза.

— Могу я что-нибудь для тебя сделать? Включить тихую музыку, быть может?

Никки издала приглушенный смешок.

— Боюсь, что этим делу не поможешь. При моем самочувствии единственное, что может помочь, это слоновья порция снотворного.

— Я бы не советовала.

— Я пошутила, Элис.

— Прошу прощения, я не поняла шутку.

— Это ничего. Может быть, ты могла бы просто выключить свет?

В комнате стало темно. Слишком темно. На долю секунды Никки снова превратилась в ребенка, а из-под кровати чудовища стали тянуть свои лапы, чтобы схватить ее.

— Вообще-то, можно немножко света, пожалуйста, но совсем приглушенного?

Свет снова включился, но более тусклый, чем прежде.

— Так нормально, Никки?

— Да, спасибо.

Никки закрыла глаза. Она думала, что ей придется долго и с усилием засыпать, но она отключилась почти мгновенно — усталость предыдущих дней наконец сказалась.

— Мамочка! Мамочка! МАМОЧКА!

Никки резко открыла глаза. Грейс была на большом экране в гостиной, улыбающаяся и смеющаяся, такая живая и настоящая, и еще красивее, чем она помнила. Девочка тянулась к ней, словно ожидая, что сейчас ее возьмут на ручки. Это зрелище снова вдребезги разбило сердце Никки. Не отдавая себе отчет в том, что она делает, Никки потянулась ей навстречу, силясь дотянуться, дотронуться, несмотря на непреодолимую пропасть между ними.

— Люблю тебя, — сказала Грейс.

— Я тоже люблю тебя, малышка, — прошептала в ответ Никки.

Грейс снова засмеялась, а потом вспыхнула пламенем. Одно мгновение она смеялась, а в следующее кричала в агонии, пока пламя пожирало плоть с ее костей. Никки тоже закричала. Она попыталась встать, но запуталась в покрывале, которое завязалось на ней узлами и превратило ее страх в настоящую панику. Она закрыла глаза, чтобы блокировать изображения, а когда снова их открыла, экран погас и в комнате царила тишина. Где-то в этой тишине послышался звук торопливых шагов. Через секунду дверь открылась, Итан стоял в дверях в своих трусах от Calvin Klein, со взъерошенными после сна волосами и встревоженным выражением лица. Он кинулся к ней и заключил ее в объятия.

— Все в порядке, Ник? Я слышал, как ты кричала.