Микаель Ниеми - Дамба [litres]

Хенни вцепилась в руку бывшего мужа. С высоты поток казался неторопливым, как при замедленной съемке.

– Смотри!

Синий рабочий комбинезон, судорожно фехтующие руки. Даже отсюда было видно искаженный отчаянным криком рот. В следующее мгновение синяя черточка мелькнула в водопаде и исчезла.

– Бедняга… – пробормотал Винсент.

– Лети в Вуоллерим!

– Зачем?

– Надо попытаться предупредить людей! Плотины рушатся одна за другой, будет только хуже.

Он представил весь каскад. Лигга, Мессауре, Порси, Эдефорс. Она права – энергия водной массы нарастает с каждой разрушенной дамбой, вряд ли устоит хоть одна.

– О дьявол…

Винсент заметил желтый колесный бульдозер, со всех сторон окруженный водой. Огромная машина качалась и поворачивалась – в любой момент унесет потоком.

– Там кто-то есть…

Парень в ядовито-желтой бейсболке пытается забраться на крышу кабины – хоть маленькая, но все-таки надежда, авось махина устоит, авось не смоет, не достанет.

– Ему не поможешь! – крикнула Хенни.

Молча снизился и завис над бульдозером. Оставались секунды. Парень заметил вертолет, но, кажется, не понял, откуда и зачем он взялся. Винсент опустил машину еще ниже, не отпуская рычага подъема: в любой момент бульдозер мог встать на попа и задеть шасси. Парень догадался наконец, ухватился за посадочную лыжу, и Винсент тут же поднял вертолет в воздух. Буквально через мгновение бульдозер и в самом деле встал на дыбы и его унесло потоком.

Пару минут спустя, высмотрев поляну на холме, Винсент вновь опустил машину. Парень спрыгнул и покатился по траве.

– Сажусь! – крикнул Винсент.

– Это еще зачем?

– Надо поговорить.

Он посадил вертолет и выскочил. Лопасти продолжали взбивать воздух в дождевую пену. Краем глаза заметил группку бегущих людей поодаль. Они махали руками и кричали, но что можно расслышать за ревом двигателя и воем винта? Спасенный рабочий сидел на траве, раскинув ноги, желтая бейсболка валялась рядом. Серьга в ухе, сбегающая по шее затейливая татуировка.

– Спасибо… – выдавил он, – спасибо, черт бы побрал…

– Ты не ранен?

Парень машинально помотал головой – нет, не ранен. По левому виску сбегала струйка крови.

– Тебя предупреждали? Ты знал?

Парень кивнул и начал шарить по карманам – что он ищет? Сигареты? Снюс?

– Когда? Когда поступило сообщение?

– Н-не знаю…

– У тебя же есть часы? Это очень важно!

– Оставь его! Он же в шоке, ты что, не видишь? – Хенни старалась перекричать рев мотора.

Винсент забрался в кабину и взялся за липкий от его собственного пота рычаг. Глянул на приборы – странно, уровень топлива тот же. Значит, прошло совсем немного времени.

Хенни дернула его за рукав:

– Летим в Вуоллерим! Успеем до волны…

– Их предупредили.

– Откуда ты знаешь? Покрытия же нет! Наверняка мачты повалило.

– Все уже эвакуировались.

– Мы! Этого! Не знаем! – Она сделала акцент на каждом слове.

– А здесь что? Здесь помощь не нужна? Здесь тоже люди, а мы уже рядом.

– Там же Ловиса! В Вуоллерим! Ловиса!

– Наша Ловиса?

Хенни молча кивнула. Веки покраснели, будто всю ночь не спала.

– С чего ты взяла? Ее там нет. Я только что ей звонил. Она у себя дома.

Хенни отвернулась. Неприятно, когда тебя ловят на лжи. Но быстро пришла в себя и выкрикнула с яростью:

– Я там живу! Я!

– А, ну да… у тебя же там дом…

– Наш дом!

– А… это тот, где вы с Эйнаром сочиняете письма адвокатам?

Хенни сжала кулаки. Умей она управлять вертолетом, вытолкала бы эту стокилограммовую тушу за борт и улетела. Сделала над собой усилие:

– Я тебя умоляю…

Винсент хмыкнул и резко потянул на себя рычаг. Вертолет взмыл в воздух.

Наш дом … Вилла на берегу, где живут Эйнар и Хенни. Скоро от нее останутся одни воспоминания. Виллу смоет взбесившаяся река.

Ему вдруг страстно захотелось увидеть это зрелище собственными глазами.

Дом Йельмара Нильссона то и дело опасно кренится в водоворотах, вот-вот перевернется. Наверняка наполовину заполнен водой – все-таки Йельмар строил его не для морских путешествий. Но пока держится. Ноев ковчег. Ноев ковчег.

Ловиса Лаурин повторяла эти слова и вспоминала картинку из учебника в воскресной школе: огромный неуклюжий корабль, больше похожий на амбар, из окошка торчит длиннющая шея жирафа, а на палубе слоны и множество всякой живности. Похоже. Только здесь, на этом ковчеге, она одна.

Нет, не одна. А ребенок, этот крошечный фитилек жизни в ее животе?

Глухой удар – дом наткнулся на затопленное дерево, сильно вздрогнул. Ловиса еле удержалась на скользкой металлочерепице. Сруб заскрипел так, будто вот-вот развалится, но все-таки устоял, совершил медленный балетный пируэт, и течение поволокло его дальше.

Жжение в ободранных кровоточащих ладонях почти невыносимо.

Подумать только – держится! Вот был бы горд Йельмар Нильссон.

Держится, мать его в дупло… – сказал бы Йельмар. – Глянь-ка – не развалился. Держится, так его в душу.

Течение стало заметно быстрее. Ловиса, то и дело оскользаясь на мокром кровельном железе, кое-как добралась до конька, уселась верхом и вытащила из ладони сантиметровую занозу – наверное, в панике хваталась за неоструганные доски чернового потолка.

– Помогите! – крикнула она. – Помогите!

Призыв прозвучал так тихо, так тоскливо и одиноко, что Ловиса замолчала и чуть не заплакала.

Бессмысленно. Ни единого человека на берегу. Никто не машет в ужасе руками, не хватается за мобильный телефон.

А это что… кусок пронзительно желтой ткани с равнодушно вспыхивающими катафотами. Почему-то плывет быстрее, чем ее дом… о господи… выше воротника шея, в воде колеблются длинные светлые волосы. А лицо… лицо опущено в воду, точно изучает что-то там, в глубине.

Утопленник медленно проплыл мимо. Ловиса успела различить логотип на спине: Ваттенфаль .

Господи, Господи… помоги мне, Господи… помоги мне…

И поймала себя на том, что даже мысленно не облекает молитву в слова. Можно ли считать такую молитву молитвой?

Ее ковчег все больше удалялся от берега. Никак не доплыть. Сплошная каша из перегнивших листьев, грязной пены, сломанных веток… Угоди она в воду, не продержится и пяти минут, умрет от переохлаждения. И она, и ребенок… Господи, Господи… что делать?

Грести. Другого выхода нет. Но как грести, если у тебя не лодка и даже не баржа, а целый дом? Ну если не грести, то как-то управлять. Попробовать прибиться к берегу. Раздобыть хоть какое-то подобие весла. Но где? На крыше тонущего дома? У нее нет ничего, кроме ее собственных окровавленных рук.

Поплевала на ладони и кое-как приладила свисающие лоскуты кожи на кровоточащие ссадины, жжение как будто немного стихло.