Микаель Ниеми - Дамба [litres]

А телефон? Обычно лежит в углублении между сиденьями. Выпал, разумеется. Теперь не найти.

Вода уже до колен. И дышать все трудней.

Стоп. Надо рассуждать логически, иначе ничем хорошим это не кончится. Адольф заставил себя замереть. Не суетиться и подумать. Не так-то легко, когда закипают мозги.

Скребущие звуки снаружи, будто кто-то рвется в салон.

О господи…

Он вновь перегнулся через сиденье и открыл дверцу мини-бара. Под рукой звякнули бутылочки с минералкой. Папка с компакт-дисками. Перепутанные кабели. И вот он – старенький айпод. Величиной с коробочку от сигарилл, но битком набитый всякой малопонятной электроникой.

Адольф с замиранием сердца нажал на кнопку и отпустил. Ничего не произошло. Вспомнил: надо не просто нажать, а подержать немного.

Камень с души.

Музыка

Видео

Фото

Приложения

Настройки

Какой-никакой, совсем слабенький, но все же фонарик. Погас, правда, почти тут же, пришлось нажимать центральную кнопку еще раз. Салон осветился призрачным синеватым светом.

Зрелище мало обнадеживающее. Вода, должно быть, просачивается из моторного отсека.

Времени совсем немного.

За окнами, как ему показалось, полный, компактный мрак. Нет… не такой уж компактный. Он поднес айпод к стеклу и еще раз нажал центральную кнопку. В темной буро-зеленой массе колеблются взвешенные частицы.

Как его угораздило угодить на дно реки? Опять возникла в памяти сюрреалистическая картина в зеркале заднего вида: быстро приближающаяся гигантская вспененная стена. Что-то произошло там, в горах. Дикий зверь, готовый сожрать все на своем пути, вырвался на свободу.

А он сидит в своей стальной скорлупе и с ужасом вслушивается в чудовищной силы толчки. Опять всмотрелся в мерцающий редкими пылинками мрак, и ему померещились сучья дерева. Должно быть, машину придавило деревом. Нет, ничего не померещилось. В который раз нажал кнопку опять погасшего айпода и увидел на лобовом стекле ветку ели. Глянул на крышу – слегка вдавлена. Даже усиленный прокат супер-безопасного лимузина не выдержал давления обрушившегося на него ствола. А дверцы? Удастся ли открыть дверцы? Неизвестно… И почти полный мрак, что толку от то и дело гаснущего маленького дисплея?

Адольф закашлялся, перед глазами запрыгали искры. Надолго ли хватит кислорода? Вода уже покрыла сиденье, он сидел в воде. Итальянская кожа… конец итальянской коже. Какая обида… Всего несколько минут назад он был пилотом замечательного, редкостного автомобиля, а теперь… теперь корабельный червь, пытающийся выбраться с утонувшей шхуны.

Он крякнул от досады. Но какая, к черту, кожа? Речь о жизни и смерти.

В салоне становилось все холодней. Дисплей айпода запотел – значит, уже пар идет от дыхания. Вода до того холодная, что ломит мошонку. Надо любым способом выбираться отсюда, иначе конец. И какая глубина? Хватит ли дыхания? Или ему суждено захлебнуться грязной холодной водой и дрейфовать лицом вниз по течению? Отвратительная, недостойная смерть… И в конце концов труп вынесет на берег, как мешок с мусором.

Или остаться? Умереть в своем “саабе”?

Ему сорок четыре, ни жены, ни детей, ни дома. Пропойца-отец, звонит разве что когда нужны деньги на выпивку. Что у него еще есть? Олени… после “сааба” в его жизни главнее всего олени. Хотя он оставил оленеводство еще в юности. Старший брат захапал все угодья – что ему оставалось делать? Показал средний палец и брату, и всяким мелким начальникам в саамском селении и ушел. Вот так и началась его взрослая жизнь. Обида поначалу казалась невыносимой, но со временем все сгладилось. Он примирился с судьбой.

Почему он вспомнил про оленей именно сейчас, в эту страшную минуту? Покачивающиеся рога, поднятые к западному ветру мягкие замшевые носы, любовные игры, безобидные драки самцов…

Адольф Павваль воткнул в уши затычки айпода и нашел “Буоремус” Симона Иссата Марайнена [15] Симон Иссат Марайнен (р. 1980) – саамский поэт и певец, мастер йойка, саамских народных песнопений. Buoremus – чудесный день ( саамск .). . Потрясающий йойк, особенно для человека, застигнутого всемирным потопом. Под звуки нежно вибрирующего голоса он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы запастись кислородом, использовать весь оставшийся в салоне воздух. Зажмурился и нажал рукоятку двери – надо за считаные секунды ужом пролезть через оплетающие машину ветки и вылететь на поверхность… если она есть.

Хинкен похож на бегемота. Огромная безвольная туша. Рубаха задралась, мелко дрожит дряблый жир на животе.

– Помоги же, Хинкен! У меня сил не хватает!

Никакой реакции. Но вроде бы в сознании: моргает, глаза плавают из стороны в сторону. Губы, правда, застыли в какой-то кривой усмешке. Чему он усмехается?

Гуннар Ларссон завел руки под мышки Хинкена и напрягся. До “вольво” приятеля всего-то несколько шагов по траве, но самому не справиться – слишком уж тяжелый.

– Погоди, сбегаю найду кого-нибудь. Как ты? Переживешь?

Хинкен кивнул. На губах пузырится пена. И как назло, дорога совершенно пуста. Ни одной машины.

– Надо звонить в “скорую”… я возьму твой телефон.

Гуннар подобрал упавший мобильник Хинкена. Старый кнопочный телефон, идиотски маленький. Миниатюризация … Для кого такие делают? Цифры как муравьи. Нужны хотя бы очки, а еще лучше лупа или микроскоп. Наугад набрал 112, но мобильник молчал.

– Помоги, Хинкен. Я не умею…

Протянул телефон приятелю и вздрогнул. Отходит он, что ли… Глаза подернулись белесой пленкой. Господи… уже не моргает. Еще дышит, но поверхностно и судорожно. Лицо медленно наливается синевой. О дьявол, надо торопиться. Сердце, наверное. Надо срочно в больницу. Положил руку на шею, попытался нащупать пульс в складках жира. И нащупал – быстрые, неравномерные, еле ощутимые толчки.

Куда надо уходить? Зачем? О чем бормотал Хинкен?

Гуннар Ларссон посмотрел на Люлеэльвен – ничего необычного. Река подернута пеленой осеннего дождя.

Сменил тактику. Волочь тело ему не по силам – полтора центнера, не меньше. Подсунул руки под спину, напрягся и перевернул толстяка на живот. Передохнул, еще одно усилие – и тот снова оказался на спине. Как мешок с мукой – поднять или тащить невозможно, а катить не так уж трудно. Вернее, трудно, но не так, как волочь, ухватив под мышки. Еще одно усилие – и Жбан опять на спине. Голова каждый раз с глухим стуком падает на землю, но от этого никто не умирал – размокшая от дождя, мягкая земля густо заросла травой. Другого способа нет. Вот и машина.

Гуннар выпрямился, машинально потянулся и дернул ручку двери. Заперто.

– Где у тебя ключи?

Спросил просто так, не ожидая ответа. Пошарил по карманам и достал из брюк ключи – этакая модерновая штуковина с кнопками и малопонятными символами. Начал нажимать все кнопки подряд. Наконец замок мягко чмокнул, приветливо подмигнули фары. В салоне включилось освещение.