Кристина Старк - Аспид [litres]

Мы узнали, что человек, которого мы считали своим отцом, – на самом деле убийца нашей матери. Нас взрастил мужчина, который пустил пулю нашей матери в лоб, а потом сжег ее тело вместе с нашим домом. Мы ели из рук убийцы, смеялись вместе с убийцей, целовали его перед сном и молились за него.

Наша жизнь оказалась фарсом, никчемным спектаклем, каким-то дурным представлением, причем нас не спросили, хотим ли мы в этом представлении участвовать. Мир словно перевернулся с ног на голову, сделал сальто в воздухе и грохнулся наземь, расколовшись.

Мы больше не знали, кто мы. Не знали, как нам жить. Бежать к своему настоящему отцу и рассказать, кто мы? Как будто нас там кто-то ждал, – Хью Стаффорд уже давно успел обзавестись новой семьей. Или, может, разыскать МакАлистеров и отомстить им за все? Легче сказать, чем сделать.

Помню, как мы отыскали могилу матери и провели там день, сидя рядом с надгробием, передавая друг другу бутылку виски, не в силах оторвать глаза от высеченного на мраморе портрета. Оказалось, что и я, и Гэбриэл помнили лицо нашей матери.

Гэбриэл в то время пустился во все тяжкие: пил, лихачил, попал в несколько аварий, ввязывался в драки на улицах, просто чтобы не сойти с ума, забыться.

Я, помню, состригла волосы, которые всегда так нравились моему приемному отцу, принялась от злости тратить состояние, что он завещал нам: грязные деньги ужасного человека, заработанные черными делами. Сорила ими направо и налево, могла купить машину и разбить ее в тот же день.

Дальше хуже: мы с братом начинали утро со стакана виски и заканчивали легкими наркотиками, лишь бы не оставаться один на один со своими мыслями.

Пока однажды все не дошло до последней критической точки: мы с Гэбриэлом, будучи под наркотиками, чуть не сгорели в машине, когда я потеряла управление и наш седан врезался в столб. Нас вытащили из машины за секунду до того, как ее полностью объяло пламя.

И в тот момент наши глаза словно открылись: если мы не остановимся, не попытаемся друг друга спасти, то нас настигнет та судьба, от которой мы однажды только чудом ушли. Мы избежали смерти в родном доме, зато чуть не сгорели в машине. Бог дал нам второй шанс, а мы его глупо и бессмысленно сливаем.

Гэб завязал с алкоголем, взял себя в руки и начал изучать криминалистику в университете Лондона. Я взялась за живопись и дизайн: сначала в качестве терапии, а потом нашла в них смысл жизни. Мы сменили свою фамилию на Харт – в честь девичьей фамилии матери Рейнхарт. Только имена оставили те, что дал нам МакКенна, потому что Дин и Диаманта звучали как имена призраков, как погребальный звон, как голоса из прошлого, а оно не приносило ничего, кроме боли.

Мне удалось покончить со всем, что мучало меня, похоронить прошлое и освободиться. А вот Гэбриэл не смог. Однажды поставил меня перед фактом, что переезжает из Лондона в Дублин, потому что нашел там дело, которое ему по душе.

– Что за дело? – спросила я.

– Добывать информацию о Стаффордах, – усмехнулся он. – Для МакАлистеров.

Мне стало нехорошо, когда он объяснил, что к чему. Он собирался войти в доверие к МакАлистерам, а потом уничтожить их. Отплатить им за все, что они сделали с нашей матерью и нашей жизнью. Собирался проникнуть в осиное гнездо и разрушить его. Саботировать их планы, подставлять их, разыгрывая при этом верного партнера.

Я отговаривала его, панически боялась, что могу потерять его, но он отказывался слушать, не мог думать ни о чем, кроме мести. И воплотил бы свои замыслы в жизнь, если бы Бог не посмеялся над его планами и не свел его с Кристи.

И об нее, как о каменную скалу, планы моего брата и разбились. Ангел, помешанный на том, чтобы примерить два семейства. Агнец, в котором родной отец видел коварную змею. Девушка, которая вот-вот могла стать разменной монетой в войне и которую некому было защитить, – она возникла на пути Гэбриэла и смешала все планы.

Сначала Гэбриэл был не прочь сделать ее сиротой. Такой же сиротой, каким стал сам по вине Джо МакАлистера. Но стоило ему узнать ее лучше, и он захотел иного: уберечь ее. Если не подарить ей безопасную, спокойную, счастливую жизнь, то хотя бы сделать ее гипотетически возможной.

Только вот ни стены, ни оружие, ни телохранители не смогли бы тут помочь. Настоящую свободу и безопасность обеспечило бы только окончание войны между МакАлистерами и Стаффордами. Сумасшедшая идея, идиотически наивный план, нонсенс, глупость – но он принялся обдумывать его так тщательно, словно на кону стояли его собственная жизнь и собственное счастье. А может, они и стояли на кону.

Я была рада, что все повернулось именно так. Его любовь к Кристи могла спасти многих, стать маяком в темную-темную ночь, первой константой в этом кромешном хаосе. А уже цепляясь за эту константу, вокруг нас начал бы выстраиваться новый, лучший мир, в котором, в отличие от предыдущего, было бы место надежде.

Сет стал второй константой, которая обещала гармонию и порядок. Он появился в моей жизни так же неожиданно, как и Кристи в жизни Гэбриэла, и спутал все мои карты.

Мужчины давно не вызывали у меня ничего, кроме настороженности и злости. После разрыва мой бывший парень захотел отомстить мне и выложил в сеть наши интимные фото, которые сделали бы честь любому порносайту.

Непроходящее разочарование, обида, боязнь отношений – все это стало только частью проблем, с которыми я столкнулась после. Хуже всего было то, что многие вещи, которые мне нравились до тех отношений, стали отныне вызывать панику и страх. Я всю жизнь мечтала побывать в Диснейленде, но теперь каждый раз, стоило мне подумать о нем – и в памяти всплывали те фото, на которых я, надев обруч Минни Маус, занималась оральным сексом. Я стала испытывать ужасный дискомфорт, когда кто-то фотографировал меня. И еще мне пришлось завязать с соцсетями: лента новостей вызывала необъяснимый и неконтролируемый страх, что я могу снова увидеть там свои обнаженные фото.

Я потеряла, лишилась, была вынуждена поставить крест на стольких классных вещах в жизни только потому, что моему бывшему вздумалось отомстить мне.

Психотерапевты в один голос говорили, что это посттравматический синдром и мне нужно время, чтобы преодолеть его. Но прошло столько времени, а фотография, соцсети и диснеевские мультики по-прежнему оставались триггерами, которые ввергали меня в глубокую печаль и состояние паранойи.

С тех пор я старалась не замечать парней, обходить стороной, забыть, что они существуют. Кто знает, чем закончится очередной разрыв? Вдруг меня наградят новыми фобиями и триггерами? Вдруг надо мной снова надругаются? Что, если мне придется возненавидеть музыку, или бежать от запаха кофе, или приходить в ужас от звука дождя за окном? Чем еще я заплачу за отношения?