Себастьян Фитцек - Осколок

— Сначала успокойтесь.

— Нет, сейчас не до этого. — Она почти кричала. — Вы не понимаете, во что мы влипли.

— Верно, я вообще ничего не понимаю. А вы даже не пытаетесь мне объяснить.

Эмма бросила чемодан на пустую половину кровати и вытерла рукой испарину со лба. Потом взглянула на часы.

— О’кей, вот короткая версия: вы принимаете участие в программе амнезии, потому что должны что-то забыть.

— Да, я знаю.

Марк хотел рассказать ей о несчастном случае, который лишил его не только жены, но и неродившегося ребенка, но Эмма перебила его после нескольких фраз:

— Нет, этого не может быть.

— Почему?

— Они не стали бы этим заниматься, если бы речь шла только о любовных страданиях.

«Любовные страдания?»

— Эй, это вам не какое-то неудачное свидание. Моя беременная жена погибла вместе с нашим будущим ребенком, и я в этом виноват.

— Мне очень жаль. Я не хотела ранить ваши чувства. Но личная трагедия здесь абсолютно ни при чем.

— Почему нет?

Эмма попыталась расстегнуть заклинившую молнию чемодана. Марк пришел ей на помощь.

— Вы представляете, сколько стоит экспериментальный ряд? Проведение, сопровождение, последующая обработка? Включая новую идентичность, речь идет о миллионах. Нет, это абсолютно исключено.

— Но тогда почему они ищут испытуемых открыто, через газеты, если это так чертовски дорого?

— Они этого и не делают.

Эмма подошла к письменному столу и выдвинула ящик. Тот был до краев забит старыми журналами.

— Когда вы написали имейл?

— Две недели назад.

Она доставала различные журналы и небрежно швыряла их на пол, пока не нашла то, что искала:

— Вот.

Эмма протянула ему новостной журнал. Тот самый номер, в котором на странице 211 он наткнулся на объявление клиники Бляйбтроя. Страница запала ему в память, потому что статья 211 в Уголовном кодексе касается убийства. Привычка запоминать номера телефонов и домов в соответствии с нормами закона была болезнью юристов, от которой, вероятно, невозможно избавиться, даже если ты не работаешь адвокатом или судьей.

— Можете посмотреть, — подбодрила его Эмма. — Пролистайте все. Вы не найдете никакого объявления.

И действительно, на странице 211 Марк прочел анонс какого-то интернет-банка, а не слоган психиатрической частной клиники.

Научиться забывать.

Статья в верхней части страницы, посвященная жутким мучениям во время транспортировки животных, осталась.

«Либо было две версии для печати, либо номер в приемной Константина…»

Марк опустил журнал и уставился на него опустошенным взглядом.

«…номер в приемной Константина был поддельным? Но тогда это означает, что…»

Он оперся о стену, потому что ему показалось, будто комната опрокидывается и пол уходит у него из-под ног.

— А что насчет вас? — спросил он с закрытыми глазами. — По какой причине вы решили участвовать в эксперименте?

Он услышал, как Эмма кашлянула.

— Это произошло около года назад. Я получила подозрительное предложение, которое не проходило через мое агентство переводов. Но речь шла об очень больших деньгах. Наличных, которые мне сейчас нужны для побега.

— В чем состояла ваша задача? — Марк открыл глаза.

— Вообще-то обыкновенная рутина. Я должна была работать синхронным переводчиком на частном рейсе менеджеров фарминдустрии.

— И во время этого полета обсуждались вещи, которые вам лучше было не слышать?

— Верно.

— О чем шла речь?

— Понятия не имею. Именно в этом моя проблема. Я слишком поздно прервала эксперимент. Я уже не помню.

Она нервно провела рукой по волосам.

— Я лишь обрывочно помню себя и свою жизнь перед экспериментом с амнезией. Все, что знаю, я прочитала в документах, которые украла из архива перед побегом.

«Значит, вот откуда у нее резюме. Из клиники».

— Почему вы сбежали? — спросил он.

— Причиной были вы.

— Я?

— Наверняка вам объяснили фазовый принцип эксперимента. В первой фазе стираются ваши воспоминания. Во второй фазе вас снова загружают приятными событиями, которые вы ни за что не хотели бы забыть. А в самом конце вы получаете новую идентичность.

— Да, я это помню, — с сарказмом рассмеялся он. — Тогда почему вы это еще помните, если в вашей памяти уже имеются такие большие пробелы?

Эмма схватилась за гортань и снова откашлялась.

— После побега я рылась в Интернете, есть много блогов, которые описывают подобные эксперименты с амнезией. — Марк недоверчиво поднял брови, но она невозмутимо продолжила: — Я находилась в начале второй фазы, когда подслушала разговор профессора Бляйбтроя с другим мужчиной.

— О чем они говорили?

— О вас.

Марк вопросительно указал обоими большими пальцами на себя, и Эмма кивнула.

— Бляйбтрой громко спорил со своим собеседником. Речь шла о некоем Марке Лукасе, который должен был попасть к нему на лечение, но Бляйбтрой энергично отказывался.

«Бляйбтрой не хотел меня лечить? Тогда почему он нагнал меня на своем лимузине?»

— Кто был этот другой? — спросил Марк.

— Не знаю. Они были за матовой дверью, которая отделяла помещение от смотрового кабинета, где находилась я. Санитар привел меня туда слишком рано, и они не знали, что я жду в соседней комнате.

— Что они еще говорили?

— Они говорили о ложном объявлении, на которое вас поймали, чтобы еще раз подвергнуть терапии.

— Еще раз?

— Да, но на этот раз все должно быть сделано правильно.

«Что? Что должно быть сделано? И почему?»

Эмма не позволила ему додумать эту мысль, а заговорила дальше:

— Бляйбтрой до смерти испугался, когда увидел меня. И тут же загородил того мужчину, чтобы я не смогла рассмотреть его лица. И тогда я поняла, что дело здесь нечисто.

— И сбежали?

— Такая возможность представилась уже на следующий день. Я стащила халат уборщицы. — Эмма презрительно посмотрела на свое тело. — Я и так больше похожа на уборщицу, чем на переводчика. Это было проще простого.

— Но до этого вы еще прихватили свою папку с документами?

Эмма кивнула:

— Да, из архива. Счастливое стечение обстоятельств, что наши фамилии оказались рядом. Людвиг — Лукас. В моей папке была еще парковочная карта и ключ от моего автомобиля. Но в вашей, кроме этой регистрационной анкеты, — ничего.

Она указала на формуляр, который до этого забрала у Марка и который теперь лежал на кровати рядом со справочником по нейропсихологии. Марк схватился за затылок.

— Но почему? Я все еще ничего не понимаю. Кому нужны мои воспоминания? Почему меня хотят свести с ума?

Глаза Эммы округлились, и она с надеждой посмотрела на него, как экзаменатор, который наконец-то дождался от своего ученика правильного ответа.

— Именно об этом я вас и спрашиваю. Какое смертельное знание вы носите в себе и не можете вспомнить?