Себастьян Фитцек - Осколок

— То есть тебе нужен кто-то с такими же генами, что и у моего сына?

Константин осторожно кивнул.

— Достаточно донора с совместимой группой крови.

— Чью печень можно разрезать, чтобы та поместилась в тело младенца?

— Да.

Бряк. Как на счетах, первый шарик правды переместился в его сознание.

— Как быстро после рождения необходим орган?

— Немедленно.

— А в течение какого времени после смерти донора можно пересадить печень?

Константин нервно посмотрел на наручные часы.

— В течение всего нескольких часов.

Бряк. Бряк. Еще два шарика, еще две правды. Оставался один последний вопрос.

— Я пережил бы операцию?

— Нет, — сказал Константин. — Мне очень жаль. Поэтому у нас не было выбора. Именно это ты не должен был вспомнить.

Зуммер Константина прожужжал, и он кивнул в последний раз, словно подтверждая решенное дело.

— Ну, тогда можно начинать.

Он подошел к Бенни, положил ему руку на плечо и сказал:

— Я ведь могу на тебя положиться? Простой выстрел в голову. Смерть головного мозга, но сердце должно еще биться. Сделай, как я тебе показал.

Бенни кивнул, достал пистолет из кармана куртки и снял с предохранителя. Константин в это время вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

«Ты же сам всегда говорил, что цель оправдывает средства? Разве это не твой жизненный девиз?»

«Ты сошла с ума, Сандра. Цель никогда не может оправдать смерть».

Воспоминание о ссоре перед аварией заглушил шум крови, которую взволнованное сердце все быстрее перекачивало по организму.

Значит, вот какой у них был план.

Они не могли убить его сразу, потому что его печень нужна была лишь после рождения ребенка.

В итоге Хаберланд оказался прав.

«Я не уверен, как клиника Бляйбтроя собирается вызывать у своих пациентов искусственную амнезию. До сих пор потеря памяти всегда была побочным явлением. Но я могу представить себе, что они подвергают пробандов шоковой терапии. А разве не это с вами сейчас происходит? Травматические события, одно за другим?»

— Отвернись, — приказал Бенни. Он еще раз проверил магазин. Затем опустил жалюзи на окне. Теперь дневной свет проникал только через дверь террасы.

— Ты с ума сошел. — Марк потерял чувство времени. Снаружи снова пошел снег, отсюда, сверху, казалось, что город покрыт грязной сахарной ватой. Все было невероятно и в то же время реально.

— Пожалуйста, повернись. В эту секунду они достают ребенка. У нас остается мало времени, младенца нужно срочно оперировать.

— Но почему? Неужели все это было необходимо?

Он искал зрительного контакта с братом, но тот опустил глаза. Рука Бенни дрожала, хотя это он держал пистолет и контролировал ситуацию.

— Ты стал бы искать компромисс, — сказал он. — Сандра не хотела так рисковать.

«Я жалею, что ты об этом узнал».

— Другого выхода действительно нет.

Марк в отчаянии закрыл лицо руками.

— Черт, Бенни, ты ведь меня знаешь. Думаешь, я бы не пожертвовал собой добровольно?

— А ты бы так поступил?

Марку казалось, что у него вот-вот подкосятся ноги.

«Хватило бы у меня мужества? Или я бы действительно сбежал?»

— Ты меня знаешь, мы братья!

— Знаю, но я не могу по-другому. — Бенни шмыгнул носом. Он стоял в тени рядом с письменным столом, и Марк не видел слез, которые текли по щекам его брата. Он сам тоже заплакал, когда плавно, как в замедленной съемке, повернулся к стене. Уставился на световой короб со снимком УЗИ своего сына. Первая и последняя фотография его ребенка, которую он когда-либо увидит. Затем Марк закрыл глаза.

— Почему нельзя пересадить часть моей печени? — спросил он. — Почему кто-то вообще должен умереть?

— Видишь? Ты бы начал искать золотую середину. Это был слишком большой риск для нашего плана.

Грудная клетка Марка тяжело поднималась и опускалась, он потел всем телом и пытался думать о своем сыне, которого никогда не будет держать на руках, не поведет в школу, не научит плавать, которому никогда не сунет денег на вечер с первой подружкой. Он даже не сможет просто стоять и смотреть, как тот дышит во сне. Однако осознание того, что его ребенок будет жить благодаря ему, не помогало побороть страх перед смертью. Он не был героем. Он был слабый, абсолютно изможденный мужчина, который дико боялся умирать.

«Но смерть все равно нельзя предотвратить».

«Можно, и я это сделаю, поверь мне», — вспомнил он разговор с Сандрой перед самым ударом.

— Я правда не хочу этого делать. Проклятье, — прошептал его брат. — Зачем ты только пришел ко мне? Я бы все еще тебя ненавидел. Мне очень жаль.

Затем черные точки перестали танцевать перед глазами Марка, и последнее нежное воспоминание о разговоре с Сандрой затронуло его душу.

«Если кто-то из нас умрет — подожди, дай мне договорить. Тогда тот, кто ушел, должен подать другому знак».

«Он должен включить лампу?»

«Чтобы мы знали, что все равно не одни. Чтобы думали о нас, даже когда не можем видеть друг друга».

— Бенни, — сказал Марк и открыл глаза.

— Хм?

— Ты не должен этого делать.

— Должен.

— Нет, я сам это сделаю.

— Это невозможно.

Ответ прозвучал глухо, словно его брат говорил в платок.

Марк развернулся, но было слишком поздно.

Бенни уже взвел курок и держал пистолет обеими руками, вставив ствол себе в рот.

— Не-е-ет!

Все чувства Марка были настолько сконцентрированы в страхе смерти, что он думал, его барабанные перепонки разорвутся от звука выстрела.

При этом не было ни хлопка, ни крови, ни мозгов, обрызгавших шторы на окне. Возможно, патроны оказались плохого качества и намокший капсюль не среагировал на стержень ударника. Или патронник вообще был пуст, потому что песок или грязь заблокировали возвратную пружину. А может, дело было вовсе не в луже, куда Валка бросил пистолет, и пуля не раздробила череп Бенни и не выбила ему мозги по какой-то совсем другой причине.

По крайней мере, при первой попытке.

Бенни лихорадочно отвел затвор назад и снова нажал на спусковой крючок.

— Не-е-ет!

Марк ощущал себя словно в одном из ночных кошмаров, когда ты бежишь изо всех сил и все равно не можешь сдвинуться с места, чтобы спастись. Медленно, как будто удерживаемый невидимыми резиновыми лентами, он двигался к своему брату. Казалось, что время шло в обратном направлении или, по крайней мере, остановилось. Никогда еще он не пересекал комнату так медленно.

В действительности все заняло меньше секунды — затем Марк добежал до письменного стола, схватил тяжелую латунную лампу и ударил ею по ноге своего брата.

Бенни повалился перед окном, схватившись за икру и крича от боли.

— Идиот! — заорал он. — Чертов идиот!

Марк схватил пистолет, который упал к его ногам.