Брижит Обер - ЦиклЭлиза Андриоли. Триллеры. Компиляция. 1-7

Попрошу доктора отвезти меня в город якобы за подарками к Рождеству.

Она в городе. Ты в городе. Роешься повсюду, ищешь, вынюхиваешь. Ну и что? Ты ничего не найдешь. Я недосягаем. Я знаю, что ты заглядывала в Книгу. Ты осмелилась в нее заглянуть. Как же ты осквернен, мой дорогой дневничок! Нечестивица! Богохульница! Ты совершаешь одно святотатство за другим! Я здесь Господь Бог, ты еще не поняла? Господь Бог! Шерон тоже этого не поняла. Бедная Шерон… Я — Бог, а вы — мои игрушки. И ты осмеливаешься смотреть мне в лицо, когда все остальные падают ниц? Мир потрясен до основания.

Пришлось разорвать те листки, которые ты осквернила, они стали отвратительными, они воняли — воняли, слышишь? Они воняли страхом. Такой же запах был у других, когда они понимали, этот ужасный запах, который ты носишь в себе и который только и ждет возможности освободиться, выйти из плоти, распространиться — ужасный запах, который заточают в гробы, в глубокие ямы, чтобы нам, живым, можно было снова дышать.

Мне плохо, плохо, я не хочу, чтобы ты существовала, не хочу с тобой играть, не хочу с тобой играть!

Ничто не помешает мне начать сначала. Еще и еще. Сколько захочу. Я скажу тебе когда. И где. И ты ничего не сможешь поделать. Потому что я — Бог.

Вместо того, чтобы говорить о себе, ты бы лучше продолжил рассказ о жизни своей семьи. Это более интересно. Например, о похоронах твоего брата — должно быть, это стало очень важным событием…

Опять эти гадости в моем дневнике… Что с тобой происходит, ты спятила? Чего ты добиваешься? Ты хочешь действовать мне на нервы, заставить меня разозлиться и подтолкнуть к тому, чтобы в гневе я выдал себя? Ты что, считаешь меня дураком? Может, ты надеешься, моя славная простодушная Дженни, что я вдруг опрокину стол с криком: «Черт подери, Дженни, почему ты продолжаешь писать в моем интимном дневнике?»

Ты идеалистка, Дженни… Думаешь, если я выхожу из себя (точное выражение), то не умею владеть собой? Думаешь вывести меня из равновесия, прожужжав мне все уши этим недоноском Заком? Твои выводы поспешны. Посмотри, как я спокоен. Я предвижу все твои шаги… С самого начала предвидел. Я даже позволил тебе найти Книгу. Я знаю, что ты порадовалась, когда ее нашла. К тому же она дала тебе пищу для размышлений.

Постарайся же хоть иногда заглядывать в суть вещей… О, чуть не забыл — в конце концов, ты ведь просто убогое создание, и с этим ничего не поделаешь…

Похоже, диалог ему более интересен, чем собственная бредятина. Еще бы — целых восемнадцать лет не разговаривать ни с кем, кроме того психа, что живет в нем! Если бы меня не было, ему бы пришлось меня выдумать! Впрочем, примерно это он и сделал, заведя свой мерзкий дневник — выдумал что-то или кого-то, с кем можно поговорить…

Вчера я купила в городе одну книжонку о колдовстве и еще одну — об экзорцизме. Удивительно, что в таком маленьком городке есть спрос на подобную литературу… «У меня постоянные клиенты», — сказал мне продавец с таинственным видом.

Я проштудировала все: формулы заклинаний, случаи одержимости и прочую дребедень. Чувствую, скоро у меня вырастут копыта!

Зато я нашла прекрасный обряд экзорцизма, весьма подходящий к случаю — для особо непокорных и буйных демонов. Нужно придумать, как воплотить его в жизнь. Но не будем спешить.

Я не оставила ему послания. Вместо этого изрезала листки дневника на мелкие кусочки. Я просто не могла удержаться — так и хотелось дать ему по физиономии! Но теперь я немного боюсь. Придется спать как можно меньше.

Я тебя ненавижу.

Ты уничтожила мой шедевр, мои слова, мой голос — ты уничтожила все это, разрезала своими проклятыми ножницами — клац-клац! Тебе захотелось меня убить, я знаю, мне знакомо удовольствие, которое доставляют ножницы — клац-клац! — разрезающие плоть, мою бумажную плоть. Ты совсем как те психи, которых показывают по телику, — маньячка-убийца, вот ты кто, уродливая старая маньячка, я тебя ненавижу!

Мне нужно… Нет, этого ты не прочтешь. Но мне тем не менее это нужно. А ты пока можешь и дальше отъедаться за наш счет.

Вчера мама говорила о Шерон. Она слегка всплакнула, как всегда. Я ее утешил. Мы были одни, и я сказал: «Не плачь, они ее обманут, ну, не плачь…» Она посмотрела на меня странным взглядом… И я понял, что внушаю ей ужас. Я не хочу, чтобы мне пришлось… нет, только не маму, конечно, я никогда этого не сделаю. Но это была моя первая ошибка. Она может оказаться серьезной, очень серьезной.

Идиот! Возможно, он выдаст себя. Он нервничает сильнее, чем старается показать. Почему я не поднялась туда, ну почему?

Для изгнания беса я воспользуюсь магнитофоном.

После смерти Шерон весь мой страх улетучился. Есть люди, которые кажутся более близкими, чем остальные. Шерон была для меня как раз такой. И хватит об этом.

Его мать все знает и молчит. Его мать. Их мать. Вот оно, уязвимое место. Слабое звено. Отсюда и надо начать.

Нет. Он только этого и ждет. Чтобы получить мотив ее убить. Потому что он хотел этого с самого начала — убить ее. И виновник будет совершенно очевиден: его отец! Кажется, я брежу. Когда читаешь все эти книжки про психов, начинаешь строить гипотезы одну бредовее другой.

Я в тупике.

Ничего удивительного.

Ты решила остановиться, а? Это хорошо. Значит, я смогу заняться более важными делами.

Джек получил «А» за свою контрольную по музыке. Команда Кларка выиграла матч. Марку дали блестящую служебную характеристику. Старк — лучший в своем классе. Потрясающе, правда?

Мне кажется, мы все очень хорошие. Трудно уличить нас в чем-то неблаговидном. Похоже, мы — воплощенное совершенство. Сколько же лет может потребоваться для достижения такого совершенства?

Папа сказал, что мы отпразднуем наши достижения шампанским. Он гордится своими сыновьями.

Шерон значит уже не больше, чем прошлогодний снег. И ты, Дженни-неудачница, ничего не сможешь сделать в доме доктора Марча — ты, злобная проныра!

Я подловила Старуху в кухне и заговорила с ней о погоде, о жизни, а потом плавно перешла к мальчишкам. Как они опечалены смертью Шерон… какой ужасный случай… (я чистила лук, и слезы пришлись очень кстати). «Может быть, приготовить на ужин пудинг, мэм?» — «Почему бы и нет?» — «Кстати о мальчиках: один из них мочится в постель. Странно, что это могло сохраниться до такого возраста». — «Они очень рано перестали мочиться в постель. Должно быть, это случайность, приснился какой-то сон… такое с каждым может случиться. Передайте мне муку». — «Сюда нечасто заходят молоденькие девушки, ваши сыновья живут достаточно уединенно…» — «О, я не думаю, что они умышленно сторонятся девушек, просто им хорошо в семье, и потом, они еще слишком юные, чтобы ухаживать за девушками. Когда-нибудь это случится, всему свой черед». («Слишком юные, чтобы ухаживать за девушками» — эти-то здоровенные быки!)